западе. Недалеко отсюда почти год назад он испытал то, что называют — культурный шок. Можно подумать, что ты попадаешь в фильм. Вдруг оказываешься в кадре, знакомом зрителю любого провинциального кинотеатра в большой деревне, под названием планета Земля. Силуэты небоскребов и мостов, черные лица и желтые такси, Эмпайр Стейт Билдинг и Универмаг «Мейсис», река огней и светлое небо; все это просто декорации какой-то студии, где для тебя тиражируют образы, и в стенах которой ты внезапно оказался. В тот раз он остановился в отеле «Эдисон» на 52-й. Тогда при посадке его под крыльями самолета встречала ледяная морская равнина, иллюминаторы замерзли, приземлялись жестко. Культурным шоком была сверкающая огнями снежная каша на Таймс-сквер, пульсация огней и тел, культурным шоком были бездомные, которые грелись над паром из канализации, и черные лимузины, которые пришвартовывались к театрам, как корабли. Был мороз, улицы покрыты грязной жижей. Жизнь открывалась новому сюжету.

А сейчас была почти осень. Вечерами ветер с Атлантики разрежал теплый воздух, висевший над улицами. Светлое небо подрагивало над суматошными огнями большого города.

2

Привратник, передававший ему ключи, лениво перемещался по своей каморке с решетчатым оконцем. Долго и недоверчиво рассматривал его документы.

«„Уитби“, — произнес он и щелкнул пальцами. — „Уитби“ — это не просто дом».

Это «не просто дом» и щелкающие пальцы означали то, что Грегор уже понял: не просто, потому что в нем живут люди искусства. Прибитая в углублении над дверью бронзовая табличка с названием уже слегка потускнела. Фасад тоже потускнел, штукатурка местами отвалилась. У входа возле привратницкой сидели старики. Когда-то все они были известными актерами и музыкантами. Старик в черных очках и с тростью — Уолли Рэдоу, некогда звезда бродвейского мюзикла. Нунцио Монделло, носит маленькую шляпу и искусственные зубы. В свое время он играл с Бенни Гудманом. «Уитби» был домом с давней репутацией. «Уитби» был домом для деятелей искусства, вышедших в тираж. Или для провалившихся. Старики были известны, молодые жили в «Уитби», потому что не могли себе позволить жить в другом месте. Они бегали с прослушивания на прослушивание и получали пособие. Старого, приветливо встретившего Грегора музыканта, звали Вилли. В его ногах лежала собака. Вилли был слеп.

«Уитби» был местом своеобразным и, несмотря на возраст, довольно оживленным. Он и сейчас стоит, если его не снесли.

3

В любом случае Фред Блауманн этому миру, миру «Уитби», не доверял. Слишком алчный. Поверхностный. Как и его однокурсник по колледжу, который, обладая такими же скромными способностями, как Мэг, вдруг ударился в актерство. В Нью-Йорке, — сказал Фред, — около десяти тысяч актеров, ждущих своего шанса. По крайней мере половина из них обречена на провал. Это значит прослушивания, ожидание ролей, прозябание и постепенная деградация. На столе в квартире однокурсника стояли грязные стаканы и бутылки с остатками вина. На красной винной поверхности образовалась белая плесень. Кто-то здесь жил, кто-то ждал ночью такси. Чужая квартира была вполне артистической: на столе недопитое заплесневелое вино, в углу пианино, на стенах висели художественные фотографии. Актер, который мог стать доктором наук, а вместо этого стал одним из тысяч ожидающих ангажемента, на фотографиях не выглядел неудачником. Было не похоже, что он бегает с прослушивания на прослушивание и стоит в очереди за пособием. Улыбающийся блондин в бейсбольной форме, которого обнимают за плечи однокурсники, в том числе Фред. Женщина в шляпке с распростертыми руками, сидит напротив него, откинувшись на стуле, — сцена из спектакля. Компания актеров после премьеры в ресторане среди бокалов и остатков еды. Все еще блондин, но с уже поредевшими волосами, с темными кругами под глазами, возле пианино в этой же комнате. Вся стена оклеена фотографиями. В центре увеличенный групповой снимок, тоже из какого-то бара, который пересекала размашистая подпись. Постаревший светловолосый актер стоял во втором ряду с трубкой в руке. За столом среди большой группы было лицо, которое Грегор Градник сразу узнал: Дастин Хоффман. В углу стояла дата и несколько неразборчивых закорючек, видимо, посвящение. Дастин Хоффман улыбался. Почесав затылок, он сказал себе: «Что ты здесь делаешь, Грегор Градник?»

4

Это была квартира холостого мужчины позднего среднего возраста. Помещение было немного затхлым, некоторое время не проветривалось. Чем-то очень дурно пахло, Грегору показалось, что мочой. Он открыл окно в кухонном закутке. Оно выходило во двор, на мусорный бак у стены. Он пошел в спальню, там окно смотрело на улицу. Снаружи были железные решетки. Прохожих было видно от колен приблизительно до шеи, в зависимости от роста. Но ни головы, ни ног увидеть было невозможно, разве что мимо бы проходили карлики. Снаружи были приделаны железные решетки.

На дверце холодильника он нашел большой прикрепленный лист с жирно подчеркнутыми инструкциями. Все они начинались со слова «пожалуйста» и заканчивались жирными восклицательными знаками. Пожалуйста, не открывайте окна. Никогда!!! С одной стороны мусорный бак! Тараканы!!! С другой стороны улица! Взломщики!!! Окна противоударные, со звукоизоляцией!!! И воздухоизоляцией тоже, подумал Грегор. Никогда не выпускать кошек из квартиры! Никогда!!!

Ради бога, какие еще кошки?

Они сейчас в квартире номер 23 на втором этаже, у подруги Мэрилин. Она тоже актриса. Хотела бы, чтобы их забрали. Он поднял трубку, чтобы позвонить Фреду. Почему тот не сказал, что здесь живут еще и кошки? Он никогда не заботился ни об одной кошке, не говоря уже о двух. И… При мысли, как в огромном городе он будет бегать от одного landlord’a к другой landlady, у него закружилась голова. Он положил трубку. В отчаянии оглянулся и посмотрел на светловолосого любителя кошек на стене, стоящего позади Дастина Хоффмана. Ну, Градник, — сказал Хоффман, — и что ты имеешь против кошек?

И он пошел за кошками.

5

Он узнал, что кота зовут Сэм, а кошку — Салли. Салли черная, Сэм пестрый. У Сэма выпадает шерсть, поэтому у него особая еда. Салли обидчива, но ласковые слова понимает. Хитруша. Сэм упрямый. Он кастрирован, и ему нужно почесывать пальцем под подбородком, он это любит.

Когда он спустил обоих на пол, один зашипел, показывая десны. Другая — прыгнула на постель в спальне и зарылась в подушку. Никогда ими не командовать. Им это не нравится, они обязательно в ответ набезобразят! Никогда!!! Он спросил Мэрилин, не сможет ли она эти три месяца… нет, ответила она, у нее уже есть свои кошки. И собака. Но, когда у нее занятия, вот если бы он… Нет, он мало будет дома. У него работа в библиотеке и