и остальные не подвели. Если бы не они, яд бы меня точно убил. Я помню, насколько глубокой была рана.

Левая рука крепко перебинтована. Аккуратно размотав бинт, я с удивлением вгляделся в место укуса. Раны больше не было! Лишь крохотная царапина по краям, не успевшая зажить. Но не это удивило меня больше всего. Приглядевшись, я увидел свечение. Протер глаза. Оно лилось прямо из царапины, заполняя рану. Сомнений быть не могло.

Белый свет! Что это вообще такое⁈ И почему именно сейчас?

Глава 20

Я забинтовал руку. Нельзя никому показывать свечение, пока я сам с этим не разберусь. Список тех, от кого я скрывал свою способность самоисцеления, увеличивался. Сначала семья эльфов, теперь мой отряд. А как хорошо все начиналось! И к чему все это привело? Такими темпами обмотаюсь бинтами с ног до головы и буду походить на мумию. А что, зато безопасно! Даже враги не узнают, не то, что друзья.

Меня не на шутку беспокоило, что со мной происходит. Сначала регенерация, теперь белый свет. Может я и вовсе избранный? Нет, бред какой-то. Если такие статусы раздавать кому попало, то мир точно не спасти. А подходящей кандидатурой меня не назвать, я свои проблемы решить не мог, не то, что глобального масштаба.

Тогда как объяснить, что вместо обычного стиля у меня какая-то чертовщина?

Никто не мог дать ответы на мои вопросы, и я решил отложить их в долгий ящик. По ходу дела разберемся. Незачем поднимать панику. Пока мне удавалось скрывать и регенерацию, и мое появление в этом мире. И ведь вполне успешно, для новичка. Однако, надолго ли меня хватит?

Вернувшись в лагерь, я обнаружил, что никакого лагеря уже нет. Все собрано, потушено, выпито и съедено. Водрузив рюкзак, заметил, насколько легким он стал. Теперь наши с Кэтрин баулы были почти одинаковыми по весу…

Мы двинулись глубже в лес. Уходя, я обратил внимание на следы битвы: поваленное дерево, прижатые к земле кусты, воронки от мощных ударов. Все указывало на недавнюю схватку, которую нам удалось пережить. Не хватало только останков тварей и следов крови. Но, как известно, нечисть превращается в пепел, почти сразу как умирает. Правда, это не распространяется на яд, попавший в чужое тело. В этом случае, как я понял, он уже не принадлежит монстру и находит для себя возможность к развитию. Захватывая организм, доводит жертву до смертельного состояния. А потому, даже если у тебя на руках пепел поверженного врага, удостоверься, что он не оставил тебе ядовитый сюрприз. В конце концов, никогда не знаешь, кто будет смеяться последним.

Только вот со мной произошла какая-то ошибка. Я должен был погибнуть в первую же ночь, но прожил значительно дольше и по итогу выздоровел. Можно было бы счесть простым везением или ускоренной регенерацией, если бы не одно «но»…

Белый свет.

Это больше походило на привычные стили. Но почему белый? Такого я пока не встречал. Да и судя по рассказам, его не существовало в природе. Никто о нем ничего не знал, ни легенд, ни мифов. Неужели, я первооткрыватель? Угораздило же так влипнуть!

Может, новая форма лечения? Особый стиль, превосходящий синий? Вопросы не выходили из головы, даже после того, как я решил не возвращаться к ним какое-то время.

Я начинал уставать. Запыхавшись, сделал глоток воды. Отряд остановился. Ко мне повернулся Талдор.

— Не налегай сильно на воду, река неблизко, — предупредил дварф, смахнув пот с лица.

Густая борода, да еще и под припекающим солнцем, здорово ему мешала.

— Ничего, у меня есть запасы, — ответил Олаф, подозрительно улыбаясь.

— Знаем мы твои запасы, после них тебе понадобится не меньше двух привалов. И оба похмельные, — рассмеялся Талдор, приподнимая бороду, чтобы протереть шею.

Талдор и сам знал, что не прав. Олаф не пьянел настолько, чтобы на утро хоть как-то выдать свое состояние. Он был бодрее всех в нашей компании. Талдор пошутил и никак не ожидал последовавшей реакции. А она не заставила себя ждать.

— Второй привал мы используем для твоего бритья, — оскалился Олаф.

— Я не ослышался? Ты хамишь мне?

— Волосы в уши попали?

Этого дварф стерпеть не смог. Насмешки, еще и от гнома? Да что он такое вообще себе позволяет⁈

Талдор и Олаф вспыхнули. Первый покрылся броней из отвердевшей кожи, у второго на руках вздулись вены. Нам с Кэтрин стало страшно, мы впервые видели, как они ссорятся. Воины были настроены очень серьезно.

— Ты, кажется, что-то попутал? — кричал Олаф, сжимая кулаки.

— Понимаю, это слишком сложно для гнома, — закипал Талдор, вставая в стойку.

— За гнома ответишь, мерзкий дварф!

Олаф рванул к Талдору, нанеся удар правой. Тот выставил блок, снижая урон. Удар пришелся такой силы, что кожа на руке дварфа треснула. Сделав шаг назад, он замахнулся и приложил Олафа сверху. Из носа гнома брызнула кровь.

Казалось, что они оба удивились тому, как стремительно развивались события, но упрямство не позволяло признать, что оскорбления не стоят конфликта.

Олаф пошатнулся, однако устоял на ногах. Взревев, как раненое животное, загнанное в угол, он бросился на Талдора. Посыпались удары. Дварф, выставив вперед локти, обхватил голову руками и, наклонившись, сдерживал натиск. Он не двигался с места. Свистел воздух, трещали деревья, летела земля. Шум борьбы разлетался на всю округу.

Мы с Кэтрин озирались по сторонам. Надеялись, что нас не услышат полчища тварей. Не хватало еще, чтобы они напали, когда мы друг друга избиваем до полусмерти. Если гном и дварф будут не в состоянии драться, то нам с Кэтрин и делать нечего — костер затушен, стрелы рано или поздно закончатся. Мы окажемся в безвыходном положении. Но воинов это не волновало: бой продолжался. Выносливость Талдора была выше — его стиль затрачивал меньше энергии, позволяя надолго уйти в глухую оборону без риска получить урон. Олаф, напротив, сокрушал на малой дистанции, но если он не сбивал с первых ударов, то мог оказаться в плачевном состоянии. Что в итоге и произошло.

Красный стиль погас. Коричневый еще держался. Пусть Олаф и был мощным, напористым, умел входить в кураж и теснить врага, но этого было недостаточно. Олаф выдохся.

Вот о чем рассказывал Салазар — в бою побеждает не сильный, а стойкий. Тот, у кого запаса стиля хватит на большее количество времени. Теперь ничто не мешало дварфу закончить бой, уложив гнома серией приемов.

Воины до того увлеклись,