– Помирились, – призналась женщина. – До сих пор живут душа в душу. Мама за отцом пойдет в пекло, если понадобится. Мы эту историю с воспитательным домом стараемся не вспоминать.

Гвин тоже встала. Поправила плащ. Натянула капюшон поглубже, заправляя под него волосы.

– Но ты вспоминаешь? – Иврос отошел в сторону.

Он отряхнул руки. Размял плечи так же, как утром, когда готовился сменить обличье.

– Я дважды в месяц навещала тот приют с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать. – Она смущенно улыбнулась. – Помогала там чем могла. Некоторых детей мне потом удалось устроить на приличную работу подмастерьями. А двое даже пошли в Академию.

Ее лицо вновь стало печальным.

Она уехала из Идариса. Не простилась ни с кем. Все считают ее погибшей, безусловно. Наравне с остальными адептами. Возможно, кто-то даже оплакал ее. Особенно из числа тех, кто нуждался в ней. Или любил. Если любил. Потому как сложно любить человека, который без конца напоминает о том, что ни в ком не нуждается.

– Поехали, крошка Гвин, – сказал Иврос, отвлекая ее от болезненного воспоминания. – Поторопимся. Попробуем вернуть тебя в Высокий Очаг вовремя.

Старый Лес полностью оправдывал свое название. Узловатые деревья сплетали в вышине кривые ветви. Обледеневшими гирляндами с них свисал бородатый мох. Местами такой густой, что напоминал причудливый белый занавес. Здесь не было ни молодого подлеска, ни кустарников. Казалось, что вся земля под снегом покрыта множеством корней. Лишь кое-где раскидывали лапища посеребренные инеем папоротники да колыхались метелки высоких хвощей.

Звуки стали объемнее. Они разносились звонким эхом. Вой ветра в кронах. Протяжный скрип ветвей. Постукивание дятла. Крик фазана. Чириканье зарянок. Все звучало так остро и близко, что порою невозможно было установить реальный источник звука. Но самым шумным из них, безусловно, было сопение медведя.

За несколько часов в пути Гвин успела привыкнуть к езде на оборотне. К тому, как он двигается. Как перелезает через препятствия. Как дышит. Как ворчит, когда чем-то недоволен. Она пригрелась на его мягкой спине и почти перестала замечать звериный запах. По крайней мере, старалась о нем не думать. Равно как и о том, что под ней был на самом деле не зверь, а вполне себе реальный человек. Слегка несносный временами, но в целом очень приятный.

Холодные зимние сумерки пробрались в лес незаметно. Адептка потеряла счет времени. Тени густели. Воздух остывал. Мороз кусал щеки и нос, пробирал до костей, заползая под капюшон. Но Гвин прекрасно понимала, что ехать на горячем меховом звере – вариант не худший. Пешком она бы давно отморозила себе ноги.

Вскоре она совсем перестала разбирать дорогу в темноте. А медведь все шел и шел вперед.

– Далеко еще? – Гвин зевнула. – Ты не проголодался? Устал, наверное.

Оборотень заворчал.

– Чтоб я понимала, что ты говоришь.

Она совсем легла животом на мешок Ивроса, а замерзшим лицом уткнулась в густую шкуру.

– Если я усну, постарайся меня не уронить, – попробовала пошутить Гвин.

Колдун шутку не оценил и снова сердито заворчал.

– Да не сплю я, не сплю. – Адептка нехотя выпрямилась. Поерзала. – А медведям седло не положено?

Оборотень тряхнул спиной так, что чуть было не скинул ее с себя. Гвин ойкнула, но удержалась. Всю дальнейшую дорогу она предпочла благоразумно молчать. В надежде, что до Бастиона они доберутся хотя бы к полуночи.

Кроме того, адептка ощутила характерные перепады в воздухе. Признаки того, что погода могла в скором времени поменяться. Зеленую луну скрывали низкие снеговые тучи. Они пришли с гор Чернильной Цепи – высокой гряды, что величественно возвышалась на востоке Нордвуда. Эти горы служили границей с соседним королевством Валиндер. Наверное, их монархов Бариан Мейхарт тоже пригласил на грядущий праздник.

Вскоре действительно пошел снег. Сначала мелкий и редкий. Потом все гуще и гуще. Мягкие хлопья проскальзывали меж ветвями. Убаюканная долгой дорогой, Гвин сонно смотрела, как они опускались на голову медведя, а он периодически шевелил ушами, стряхивая их. Она даже подумала, что оборотень решил дойти до Бастиона. Но вместо этого он обогнул очередной холм с громадным дубом на вершине и остановился.

Оборотень заворчал и начал шевелить лопатками, показывая, что желает снять со спины наездницу.

Гвин послушно сползла с него. Она бросила в снег сумки. Потянулась с наслаждением. И выругалась вслух одним из самых любимых грязных слов. Захрустели затекшие суставы. Женщина покрутила головой, восстанавливая кровоток, и только тогда увидела причину их остановки.

Старый дуб рос на полом холме. Его корни с одной стороны возвышенности вылезали наружу и опускались до самой земли. А под ними действительно была пещера – маленькая и надежно укрытая от глаз.

Гвин подошла ближе, наклонилась и раздвинула корни. Внутри были лишь кромешная темнота да запах палой листвы. Она стянула одну перчатку и принялась творить свет из собственного тепла. Так же, как накануне.

Маленький шарик серебристого цвета сгустился на кончиках пальцев, освещая пространство под холмом. Крошечная пещерка. На стенах – корни и земля. На дне – пожухший мох и мелкий мусор вроде веточек и листьев. Никаких следов диких зверей.

– Переночуем тут, – раздался за спиной хриплый голос Ивроса. – Не дворец. Но здесь хотя бы сухо.

Адептка скинула светильник с ладони. Тот вплыл внутрь пещерки и завис под низким сводом.

– Почему здесь никто не поселился? – Она нахмурилась. – Хорошее укрытие.

– Я ночевал здесь в облике медведя несколько раз. Может, поэтому. – Колдун взял их сумки. – Лезь внутрь, если не хочешь спать у входа.

Гвин пригнулась, подобрала полы плаща и протиснулась меж корнями в пещеру. Там она выбрала самое сухое место у дальней стены. Потом взяла у Ивроса сумки, свою положила себе под спину, а вещи колдуна и котомку с едой устроила рядом. Иврос тем временем расправил свисающие на входе корни, чтобы прикрыть пещеру от ветра.

– Устал? – Адептка уселась прямо на холодный мох, подстелив под себя часть плаща. Она украдкой взглянула на него: – Не доедем сегодня до места, да?

– Если мы доедем до места, обратно тебя везти будет уже некому. – Колдун сел ближе к выходу.

Он вытянул ноги. Начал растирать затекшую шею и разминать лопатки.

Внутри было так тесно, что слабый огонек чародейки сиял просто ослепительно.

– Костер здесь не развести, – заметила адептка. – Я могу разжечь огонь снаружи и перенести часть тепла внутрь. Но на всю ночь этого не хватит. Если только несколько раз за ночь проделать это…

– Не утруждай себя, – перебил Иврос. – Вопрос с ночевкой я решу. Поешь лучше.

Гвин смерила его подозрительным взглядом, но предпочла