поэтому здесь всегда правили люди, а не законы… Только частная собственность через действие закона стоимости и конкуренции непрерывно повышает производительность труда и создает материальные блага в изобилии. Частная собственность – первооснова автономии личности, ее обогащения – интеллектуального и материального и т. п.» [45, с. 24].

Это суждение некогерентно в каждом его утверждении. Что значит «на Руси правили люди, а не законы»? А в США законы Святой Дух в виде голубя в конгресс приносит – или люди их пишут? Что значит «частная собственность создает материальные блага»? Теория стоимости еще у Локка была трудовой, так что, согласно закону стоимости, материальные блага создает не собственность, а труд. А изобилие материальных благ у части буржуазного общества определяется тем, что частная собственность позволяет диктовать способ распределения, а не создания благ.

Мысль, будто «только частная собственность повышает производительность труда», фантастична. Неужели академик РАН по Отделению экономики всерьез считает, что за двадцать тысяч лет истории цивилизации, которые предшествовали возникновению частной собственности, производительность труда людей не повышалась? Мы знаем о скачкообразных повышениях производительности труда (революциях), которые оказали на судьбу человечества гораздо более фундаментальное влияние, чем изобретение компьютера, – например, приручение лошади и верблюда, выведение культурных растений и переход к земледелию, изобретение хомута и использование лошади на пахоте вместо вола. Частной собственности при этом еще и в помине не было.

В 2003 г. А.Н. Яковлева спрашивают, как «архитектора перестройки», о ее программе. Он отвечает: «Интересно, как вы себе представляете “план перестройки”? Это что, перечень мероприятий, утвержденный на политбюро, согласованный с министерствами и ведомствами, включая КГБ? Такого плана действительно не было и быть не могло. Того, кто его предложил бы, тут же поставили бы к стенке» [106].

А.Н. Яковлев не отвечает на простой вопрос, пытается превратить нормальный вопрос в глупость, но сам не видит несвязности своей иронии. Почему же, если бы Горбачев предложил «перечень мероприятий, утвержденный на политбюро, согласованный с министерствами и ведомствами, включая КГБ», то его «тут же поставили бы к стенке»? Кто бы его поставил к стенке, если КГБ и прочие ведомства этот перечень изучили и завизировали? С другой стороны, косвенно А.Н. Яковлев признает, что план был, причем ему хорошо известно главное содержание этого плана – оно таково, что если бы этот план стал достоянием гласности, то авторов его тут же следовало бы поставить к стенке, это было бы естественным и правильным, с точки зрения государства.

21 апреля 2004 г. в публичной лекции о замысле реформы 1990-х гг. рассказал член группы теоретиков экономист В.А. Найшуль. Его главное рассуждение пространно. Он говорит: «В конце 70-х годов не только наша группа, но и еще несколько толковых человек в Госплане знали, что страна находится в смертельном экономическом кризисе… Госплан лихорадило, лихорадило не как организацию, а как схему работы – Госплан все время пересчитывал собственные планы. Итак, в конце 70-х годов в Госплане ощущалось, что система находится в кризисе, из которого у нее, по всей видимости, нет выхода…

Часть наших размышлений состояла в ответе на вопрос: если эта система не выживает, то в чем дело?.. Выход был в децентрализации. Децентрализация – все с этим соглашались, но дальше надо было додумать. …Ясно было, что отсюда следуют свободные цены.

Далее. Если у нас свободные цены, то возникает вопрос о собственности… Мы получаем, что необходима частная собственность, а необходимость частной собственности предполагает приватизацию, мы получаем как логическое упражнение ваучерную приватизацию. Собственно, в 1981-м году эта ваучерная приватизация была придумана» [151].

Все эти утверждения некогерентны. Кратко рассмотрим их.

Вот первый тезис: «Несколько толковых человек» считают, что «страна находится в смертельном экономическом кризисе».

Для такого вывода требуются рациональные доводы, но видимых симптомов смертельной болезни Найшуль не называет. Экономические и социальные показатели (динамика инвестиций, рост производства, потребления и даже производительности труда) не предвещали не только смерти, но даже и тяжелого кризиса. Попробуйте сегодня найти тексты тех лет, в которых спокойно и внятно была бы обоснована неминуемая гибель советской экономики. Нет таких текстов.

Единственный аргумент Найшуля – «Госплан лихорадило». Это заключалось в том, что «Госплан все время пересчитывал собственные планы». Ну и что? На то и Госплан, чтобы считать и пересчитывать планы. Хозяйство стало большим, прежняя методология не отвечала сложности объекта, это обычный кризис метода. Как из этого следует, что, «по всей видимости, нет выхода»?

Никак не следует, это просто глупое утверждение. В 2004 г. мы были наслышаны, как «пересчитывают планы» крупные западные корпорации. Их плановые отделы были снабжены суперкомпьютерами, но поставки «Аэробусов» опаздывали на два года, а «Боинг» задерживал поставку уже оплаченных самолетов на 14 месяцев. Строительство туннеля под Ламаншем оказалось намного дороже, чем планировалось, а сам туннель – убыточным. Но если бы какой-нибудь экономист на основании этого сказал, что «эта система не выживает», его посчитали бы идиотом.

Допустим, «несколько толковых человек» прозрели признак кризиса. Что делают в таком случае? Ставят диагноз болезни, обсуждают его, составляют перечень альтернативных подходов к предотвращению беды, вырабатывают критерии выбора альтернативы и доказывают ее преимущества. Найшуль пропускает все необходимые стадии анализа: «Выход в децентрализации!» Почему, откуда это следует?

Даже закрадывается подозрение, что все эти группы теоретиков и их лекции – большой спектакль. Но ведь эти актеры – элита нашего сословия обществоведов, они учат молодежь, им до сих пор рукоплещут, как новому платью короля.

Что понимает Найшуль под «децентрализацией» экономики? Вовсе не сокращение планируемой периферийной части хозяйства с сосредоточением усилий на ядре из ключевых отраслей. Напротив, по его понятиям, децентрализация – это уничтожение именно ядра экономической системы. Какая же это реформа, это революционное уничтожение системы. Сначала без всяких оснований утверждают, что человеку грозит смертельная болезнь, а потом на этом основании его убивают. Вот так обществовед, врач общества!

Из лекции видно, что эти теоретики готовили именно разрушение советской экономической системы. Вот рассуждения Найшуля, которыми он оправдывает результаты своих теоретических выводов: «Проблема, которая до сих пор не решена, – это неспособность связать реформы с традициями России. Неспособность в 85-м году, неспособность в 91-м, неспособность в 2000-м и неспособность в 2004 году – неспособность у этой группы и неспособность у страны в целом. Никто не представляет себе, как сшить эти две вещи» [151].

Этим теоретикам характерна «неспособность связать реформы с традициями России»! Неспособен, так что ж ты берешься?! В этом есть какая-то детская безответственность.

Продолжая считать свой «умственный продукт» высококачественным, Найшуль утверждает: «То, что можно сделать на голом месте, получается. Там, где требуются культура