и выводы. Наука немыслима без такой рефлексии. Но в сообществе российских обществоведов и даже непосредственных авторов доктрины реформы не было никакой реакции. Они просто игнорируют нормы научного метода.

В своих грезах элитарные обществоведы – авторы доктрины реформы – категорически отказывалась обсуждать и даже видеть отрицательные последствия этой реформы. Вот академик Т.И. Заславская делает важный доклад (1995): «Что касается экономических интересов и поведения массовых социальных групп, то проведенная приватизация пока не оказала на них существенного влияния… Прямую зависимость заработка от личных усилий видят лишь 7 % работников, остальные считают главными путями к успеху использование родственных и социальных связей, спекуляцию, мошенничество и т. д.» [127].

Подумайте, 93 % работников не могут жить так, как жили до приватизации, – за счет честного труда. Они теперь вынуждены искать сомнительные, часто преступные источники дохода («спекуляцию, мошенничество и т. д.») – а главный социолог, видя все это, считает, что приватизация не повлияла на экономическое поведение. Она как идеолог реформы видит только приятные изменения, а если приватизация «на поведение массовых социальных групп» повлияла неприятно, то этого влияния она просто не видит.

Целеполагание выступает в связке с рефлексией. Одно без другого недейственно. Невозможно ставить цель на будущее, не подведя итога прошлому как результата предыдущих решений.

Реформаторы первым делом ликвидировали главные инструменты рефлексии и коллективной памяти, которые выработала наша культура. К их числу относится, например, регулярный гласный отчет по понятной и строгой форме. И этот отчет кладется в библиотеку, как летопись наших дел. А главное, к нему в любой момент можно обратиться, чтобы «освежить» память. Не имея ни ясно изложенных программ, ни отложившихся, как летописи, отчетов, ни доступной статистики, нельзя оценить пройденного пути, проанализировать решения, выявить ошибки.

Мы сегодня живем в аномальном состоянии, мы – общество без рефлексии. В таком состоянии общество нежизнеспособно. Оно может выздороветь или распасться, но оно не может долго так существовать. И сама собой болезнь не пройдет, нужна целенаправленная «починка инструментов».

Нарушение норм рациональности при утрате памяти и способности к рефлексии – большая общенациональная проблема, она сама должна стать предметом усиленной рефлексии, а затем и специальной культурной, образовательной и организационной программы.

Вот известный пример. В 2002 г. в РФ собрали 86 млн тонн зерна. 12 октября было заявлено, что в России достигнут рекордный урожай. Сказано буквально следующее: «В последние годы, несмотря на плохую погоду, удалось добиться таких результатов, которых не было в советское время».

Как можно было произнести такое? Реальные данные Госкомстата РФ о производстве зерна (в весе после доработки) публикуются регулярно и общедоступны. Они таковы: в 1970 г. в РСФСР было собрано 107 млн т зерна; в 1973 г. – 121,5; в 1976 г. – 119; в 1978 г. – 127,4; в 1990 г. – 116,7; в 1992 г. – 107 т. Мы видим, что в 1978 г. было собрано зерна в полтора раза больше, чем в «рекордный» 2002 ггод. То есть память экспертов власти о зерновом хозяйстве России была стерта. Более того, урожай 1992 г., т. е. уже во время реформы, был больше «рекорда» почти на треть. Урожай менее 100 млн т в последние 20 лет в РСФСР вообще был редкостью. Даже в среднем за пятилетку в 1986–1990 гг. зерна собирали в среднем 104,3 млн т в год.

Более того, когда в декабре того же 2002 г. в конференции на экономическом факультете МГУ докладчик (то есть я) изложил этот казус и привел данные Госкомстата о производстве зерна на территории РФ, по аудитории прокатился гул недоверия, и несколько человек с мест закричали, что приведенные им данные касаются всего СССР. Таким образом, многие экономисты, собравшиеся в «лучшем вузе страны», не только не знали, как сказалась реформа на зерновом хозяйстве России, но и не помнили, что с 1976 по 1985 г. в СССР собиралось в среднем по 193 млн т зерна в год, а рекордные урожаи доходили до 215 млн т.

У экономистов утрачен навык мысленно встраивать сообщение с количественной мерой во временной контекст. Ведь утверждение, будто 2002 г. стал рекордным для территории РФ за всю ее историю, вовсе не тривиальное. Как можно, называя какое-то достижение рекордом, не взглянуть назад и не поинтересоваться, какими были достижения в прошлые годы? Тем более экономисты знали о том кризисе, который переживало сельское хозяйство страны в начале десятилетия. Как могла такая сенсация не вызвать интереса и сомнения? Ведь рекордный урожай в тех условиях был бы чудом и должен был стать объектом пристального внимания.

Когда принимали закон о купле-продаже земли, экономисты много говорили об ипотеке – кредитах под залог земли. Президент поставил задачу: «В 2006–2007 годах должна быть создана система земельно-ипотечного кредитования, позволяющая привлекать средства на длительный срок и под приемлемые проценты под залог земельных участков». Срок истек – каков результат? Почему банки не дают «средства на длительный срок и под приемлемые проценты»? Каковы альтернативы для изменения ситуации? Где эти экономисты? Молчание.

Вот реальность: в 2000 г. размер долгосрочного кредитования сельского хозяйства РФ составил (в сопоставимых ценах) 1,3 % от уровня 80-х гг. А ведь кредит – это рыночный инструмент финансирования. Кто проектировал рыночную реформу, которая лишила сельское хозяйство рыночных методов, что действовали даже при плановой системе?

Как можно без памяти о пройденном рассуждать о программах и проектах?! Прочитайте сегодня, скажем, «программу Грефа». Мы пять лет слышали об этой программе, а потом она куда-то исчезает. Что же с «программой Грефа»? Она выполнена? Она прекращена? Она оказалась ошибочной? Никто о ней и не вспомнил. Мы сегодня живем в специально устроенном аномальном состоянии, мы – общество без рефлексии. В таком состоянии общество нежизнеспособно. Оно может выздороветь или распасться, но оно не может долго так существовать.

Внедрение невежества

В ХХ в. индустриальная цивилизация втягивается в глубокий кризис, одним из проявлений которого стали частые и массовые отказы и срывы рационального сознания, а также поразительная беззащитность массового сознания против манипуляции. Говорят даже, что одним из главных противоречий человеческого общества является столкновение рационального с иррациональным. История ХХ в. показала это самым драматическим образом. Особым случаем отказа рациональности стал соблазн фашизма, которому поддался разумный и рассудительный народ. Без таких чудовищных проявлений, но сходным по глубине спада рациональности случаем можно считать катастрофу СССР – России, которая стала хронической. Результатом атаки иррационализма стал мировой кризис финансовой системы капитализма.

Логичное мышление – сравнительно недавний продукт культурной эволюции человека. Ницше писал: «Величайший прогресс, которого достигли люди, состоит в том, что они учатся правильно умозаключать. Это вовсе не есть нечто естественное, как предполагает Шопенгауэр, а лишь поздно приобретенное и еще теперь не является господствующим».

Но это поздно приобретенное благо можно утратить. Это