— Сам бываю редко, но глаза и уши там есть. Завен принял гостей хорошо, ни в чем им не отказывает. Но это и понятно. Принцессе Ашхен, как ни старается Адад-шум-уцур, лучше не стало. Мар-Априм пробыл в Ордаклоу всего три дня. Где он скрывался почти все лето, мне неизвестно. А три недели назад он вернулся в Русахинили уже в качестве мар-шипри-ша-шарри… Раббилум больше тебе не служит? — осторожно спросил Ашшуррисау.

— Нет, — сухо ответил принц. — Он докучает тебе?

— Я с ним еще не встречался. Но рано или поздно он здесь появится, и мне надо знать, как себя с ним вести. Доверять? Остерегаться? Или следить за каждым его шагом?

— Появится — прими с почестями. Помогай ему во всем, о чем бы он ни попросил, пока это не вредит мне. О наших тайных делах помалкивай…. Помощи от него не будет, но угрозы тоже не жди.

— Как прикажет мой господин, но в Русахинили сейчас что-то затевается, и мне это не нравится. Егия стал в доме Мар-Априма частым гостем. Похоже, наш ювелир, подлая душонка, затеял со мной тягаться. Совсем недавно он раскрыл в своем окружении и зарезал верного мне человека. Последнее, что ему удалось сообщить, — Егия встречался с лазутчиком Ашшур-аха-иддина по имени Арад-Син. Вот думаю, не тот ли это Арад-Син, что служил тебе когда-то?

Арад-бел-ит был неприятно удивлен этой новостью.

— Может, и он. Арад-Син пропал два года назад под Тиль-Гаримму вместе со всеми своими людьми, но мертвым его никто не видел. Я это выясню и потом тебе сообщу, — принц поднялся, стал мерять комнату шагами, потом сел поближе к очагу и, глядя на огонь, сказал: — Сдается мне, Ашшур-аха-иддин создает в Урарту собственную сеть лазутчиков.

Надолго замолчали. Принц съел немного мяса, немного горячей похлебки, снова взялся за вино, покосился на хозяина.

— Что еще? Чувствую, говорить не хочешь, а надо.

— Надо, — кивнул Ашшуррисау. — Похоже, что-то произошло между Хавой и Ашшур-ахи-каром, или между Хавой и Марой, женой рабсака. Точно не знаю, но на прошлой неделе Мара отправилась домой, хотя перед этим она и твоя дочь были неразлучными подругами. А Ашшур-ахи-кар… лишился руки.

Арад-бел-ит после этих слов залпом опустошил стоявший перед ним кубок.

— Клянусь всеми богами, она за это заплатит.

* * *

Ишпакай принял Мар-Зайю как родного сына. Прямо спросил, чем он прогневал ассирийского царя, и был вполне удовлетворен ответом, что на мар-шипри-ша-шарри кто-то возвел напраслину.

— Ты не первый ассириец, который у меня поселился. Есть у меня писец по имени Атра. Он у меня и толмач, и казначей, и первый советник по многим хозяйственным делам. Так что за любой помощью будешь к нему обращаться. Но со временем тебе придется его заменить. Он немощен и стар, поэтому и болеет часто.

Царь дал Мар-Зайе в услужение небольшую свиту — конюшего, повара и двух охранников, выделил десяток рабов для различных нужд, поставил шатер неподалеку от своего, подарил табун лошадей из двух десятков голов.

Атра наставлял сына:

— Время от времени Ишпакай будет отправлять тебя с различными поручениями к соседям. Тебе следует находить и отбирать среди рабов ремесленников. Больше всего он ценит хороших оружейников, но если выяснится, что в хозяйстве не хватает каменщика или шорника, виноват ты будешь. Ищи также купцов и сановников, попавших в плен. Скифы их берегут и всегда готовы взять за них выкуп. Будешь считать все доходы и расходы. Это труднее всего. Скота здесь всякого немало, а еще козы, овцы, птица. И всему этому нужен учет… Золота и серебра царь не считает. Одаривает своих подданных щедро. Но если выясняется где-то пропажа — гневается страшно…

Самое главное приберег на конец:

— Связь с Ашшуррисау будем держать через Саурмега, старшего сына купца Радассара, которого ты уже знаешь. У них с отцом вражда, и это нам на руку. Значит, не проболтается. Я долго к нему присматривался, но теперь доверяю. Каждые две недели Саурмег водит караван в Загалу28. На опушке леса, если въезжать в город через Северные ворота, — старый дуб с дуплом, там и устроен тайник. В передвижении тебя никто ограничивает, но, чтобы не вызвать подозрений, лишний раз покидать стан не стоит. Ишпакай хоть и беспечен в этом смысле — глаз чужих вокруг много, злых языков еще больше. А на расправу царь скор.

Саурмег объявился через несколько дней рано утром, когда стойбище еще спало. Он был похож на своего отца — такой же худой, с крючковатым носом, только борода и волосы погуще и без седины.

— Мар-Зайя? — спросил он с коня, подъехав к шатру, перед которым умывался ассириец.

Тот посмотрел на кочевника, спросил, как его зовут и что ему надо.

Саурмег оказался неразговорчивым — ничего не ответив, швырнул на землю кожаную сумку и тут же умчался прочь. Внутри посылки кроме пары черствых лепешек ничего не было. Мар-Зайя огляделся, осторожно надломил одну из них и обнаружил глиняную табличку. Зайдя в шатер, он прочел:

«Мар-Зайе, дорогому другу, да славят тебя боги, да ниспошлют они тебе здоровье, счастье и благополучие, пишет тебе Ашшуррисау.

Наш господин будет ждать тебя в условленном месте, чтобы ты проводил его к царю Ишпакаю.

Позаботься о его охране и безопасности предприятия.

С низким поклоном, твой преданный друг Ашшуррисау».

В тот же день Мар-Зайя, взяв с собой в провожатые Партатуа, покинул стан Ишпакая. Через три дня добравшись до Загалу, ассириец нашел около Северных ворот старый дуб и встретился с Арад-бел-итом.

* * *

Ашшуррисау с ними не поехал, остался в горах ждать возвращения принца.

Пошутил на прощание:

— Слава богам, у меня хоть будет время выспаться.

Оно и правда — трое суток в дороге почти без сна и отдыха, уж слишком Арад-бел-ит торопился.

Лошади Арад-бел-ита и Мар-Зайи шли бок о бок. Десяток скифов во главе с Партатуа ехали впереди; еще десяток, вместе с двумя телохранителями принца — сзади.

Ехали вдоль берега одного из притоков Аракса, пробираясь через кустарник, перелесками. Небо было в низких тяжелых облаках, похожих на баранью шерсть, и грозило дождем. Ветер с реки пронизывал до костей. Но, может быть, только это и спасало Арад-бел-ита от желания уснуть прямо на лошади.

Они еще не говорили о том, что произошло в Ниневии, из-за