— Наверное, это Катя… Похоже, ее лодка с задранным носом…

— Вот это баба, я понимаю! Душой почувствовала, что ты тут волком воешь! — Андрей захохотал, подпрыгнул, как мальчишка, на песке, сбрасывая с себя и узел, и сапоги. — Веселись, дурень, не наводи тоску на всех!..

Теперь уже было видно, что это Катя. Если бы не туман, Каргаполов еще раньше узнал бы ее по размашистым, почти мужским движениям, с какими она заносила весла, погружая их глубоко в воду.

Лодка ткнулась в песок, и на берег, взмахнув подолом юбки, спрыгнула ловкая, гибкая женщина в маленьких кирзовых сапожках.

— Привет защитникам родины! — посмеиваясь, крикнула она. — Скажите спасибо Тоське, это у нее слух такой острый — услыхала, как вы тут поете! Не сорвали, случаем, голос?.. Она побежала в клуб и за механиком, картину крутить, а меня погнала за вами — все-таки, говорит, жалко мужиков…

— А паромщика ты не видела? — дрожа от озноба, спросил Векшин. — Он ненароком не подох от запоя? У вас в Белом Омуте это иногда случается…

— Живой пока! — Катя рывком отбросила за спину тяжелую косу. — Он до того проспиртованный, что его никакая холера не возьмет!.. К нему нынче гости понаехали из города, с собаками, с ружьями… Еще ни одной утки не убили, а уже гуляют, возле сторожки табор устроили, а Евсей по деревне рыщет: мало, видать, гости горючего привезли. Только губы смочить хватило, а уж глотку залить нечем… Пропади она пропадом!

Она будто только сейчас заметила стоявшего в сторонке Каргаполова, подошла к нему, коснулась его руки.

— Ты чего, Вань, скучный? — Она поискала глазами его глаза. — Отчего пригорюнился и голос не подаешь?

— Вовремя ты пригнала лодку, а то он уже собирался деру дать. — Прыгая на одной ноге, Векшин старался просунуть другую в штанину. — Еле отговорил!

— А зачем отговаривал? Пускай бы себе шел обратно, раз ему хотелось… — Она говорила спокойно и привычно ласково, точно ей и на самом деле было все равно, остался бы Иван или ушел в лагерь, но в этом спокойствии таилась обида. — Он не коза, чтоб его к колышку привязывать.

— Тогда бы ты любовалась на фото, что у тебя на комоде стоит! — не унимался Андрей, натягивая через голову гимнастерку. — Может быть, мы последний раз друг на друга любуемся — недели через три нам сматываться, поминай как звали!..

«Ну, начал раскручиваться. — Иван снова затомился, испытывая чувство странной неприкаянности и необъяснимой вины перед этой женщиной. — И кто его просит отвечать за меня? Вот трепло!»

— Солдат есть солдат! — вещал Векшин. — Он себе не принадлежит, он собой не распоряжается!.. Куда ему прикажут, туда он и полетит. Граница должна быть на замке я так понимаю!.. Так что ставьте сегодня знакомую пластинку и станцуем прощальный вальс!.. Как это там?

Он уже собрался, одернул гимнастерку, щелкнул пряжкой ремня и закружился по тугой кромке песка, чуть покачиваясь и держа правую руку на отлете, точно вел кого-то в танце:

Но мне кажется снова, возле дома родного,

В этом зале пустом мы танцуем вдвоем,

Так скажите хоть слово, сам не знаю о чем…

Катя стояла подбоченясь, что-то в этой позе было вызывающее, и Иван подумал, что сейчас она сядет в лодку и уплывет, оставив их на этом берегу.

— Ну что ж, и на том спасибо, что не забыли про нас, дорогие наши ухажеры. — Казалось, она смеялась через силу. — Раз пришла пора прощаться, попрощаемся, как людям положено… Вся наша жизнь такая — то встреча, то разлука. Не успеешь поплакать, а уж надо смеяться…

Сейчас в ее голосе слышалась не обида, а такое злое отчаяние, что Ивану стало не по себе от этой бесшабашной и деланной веселости.

— Садитесь! Чего время зря терять!..

Иван подождал, пока пройдет на корму Андрей, устроится на средней перекладине Катя, уперся плечом в лодку и легко стронул ее с места. Он зашел в сапогах в воду, перекинул ногу через борт, оттолкнулся и взялся за весла.

— Греби вверх, а то снесет, — сказала Катя и провела разжатыми пальцами по воде. — Теплынь…

«Может, я что-то вообразил, а на самом деле все проще, — подумал Иван. — Мы же совсем не знаем друг друга, и знакомы-то каких-нибудь два месяца, и Андрей нарочно говорит, что Катя чего-то там ждет от меня… Мы просто привыкли друг к другу? И нам хорошо, когда мы вдвоем… И нечего мне в чем-то каяться, я ведь ей и слова неправды не сказал…»

Наклоняясь вперед, он выворачивал тугие пласты воды, и к нему возвращалось душевное равновесие. Катя сидела вполоборота, чуть сутулясь, точно прислушиваясь к чему-то, с крутого ее лба свешивался темный кудерок, она убирала его, но он выскальзывал снова. Ворчала и плескалась за бортами вода, посасывала и чмокала под днищем, лодка двигалась рывками, разрывая ватную сырость тумана. По реке с того берега доносились уже голоса, лай собак, урчание мотора.

II

Они выволокли лодку на хрустящую гальку и молча зашагали вдоль обрывистой кручи на изволок.

Иван шел позади, вскинув на плечо мокрые весла, и с досадой думал, что ему, в сущности, незачем идти в деревню, что, поддавшись уговорам Андрея, он снова делает то, чего не хочет…

В тумане проступило красное пятно, оно ширилось, росло, и вдруг, разрывая сырые клочья, вспыхнул впереди костер. Вокруг него сновали, суетились охотники, темные их фигуры то заслоняли пламя, то отбрасывали на бревенчатую стену сторожки суматошливые, лохматые тени. Ошалело гонялись друг за другом собаки, катались, рыча, по траве. Чуть поодаль от сторожки, упираясь радиатором в поваленный толстый кряж, стоял крытый брезентом «газик». На кряж была свалена амуниция — палатка, патронташи, ружья, сумки.

— Хотел бы одним глазом посмотреть на старого хрыча, который придуривался, что он не слышал нас, когда мы драли свои глотки, — сказал Векшин.

— Оставь, Андрей! — Каргаполов потянул товарища за рукав. — Охота тебе связываться?

Но пройти мимо не удалось. Их заметили, от костра отделился высокий, вихлястый мужик и, пошатываясь, двинулся навстречу, нелепо вскидывая руки.

— Катька-а! Цыганка-а! — обрадованно, захлебываясь, закричал он.

Он споткнулся о чурку, растянулся на траве под общий гогот, но тут же подхватился и снова замахал руками.

— Мужики-и! Гляньте! Это же моя баба! Меня взашей вытолкала, а сама с курсантами гуляить!.. Но я на нее не в обиде! Слышь, Катька!.. Прибивайся к нашему шалашу!

Появление бывшего мужа было для Кати столь неожиданным, что она