и Сан Цзань, она желала своему народу благополучия, равенства и свободы. Но те, кому Ван Чжэн сочувствовала всей душой, ненавидели её. – Началось голосование, и…

Ван Чжэн запнулась. Она отчётливо помнила момент, когда ладони соплеменников разом взмыли вверх, словно лапы злых духов из глубин преисподней. Почти все проголосовали за. Почти все, равнодушно глядя на связанную девушку в центре круга, хладнокровно решили отсечь ей голову. Никто не помнил, что она помогла Сан Цзаню. А может, заподозрили у неё скрытые мотивы.

Слёзы девушки упали на землю и, обратившись струйкой дыма, растворились в воздухе. Фигура Ван Чжэн неумолимо таяла. Она умерла больше трёхсот лет назад и уже давно не плакала, но теперь боль в сердце достигла предела и сжигала душу.

– Не плачь. – Чжао Юньлань аккуратно стёр мокрую дорожку с её щеки и приложил ко лбу Ван Чжэн талисман. Слёзы тотчас перестали литься из глаз. Она встретилась с нежным взглядом мужчины напротив, и ей вдруг показалось, что он всё знает и понимает. Чжао Юньлань протянул ей часы и тихо сказал: – Забирайся.

Девушка почувствовала, как мягкая и непреодолимая сила увлекла её в Зеркало прозрения.

– Я выпущу тебя, когда стемнеет, – пообещал Чжао Юньлань.

Некоторое время они с Палачом молча смотрели друг на друга. Потом Усмиритель в изнеможении закрыл глаза. Палач похлопал его по плечу и предостерёг:

– Вы сильно пострадали, если заснёте, душа может рассеяться. Отдохнёте позже. Тяжесть в груди всё ещё беспокоит?

Чжао Юньлань потёр виски и хрипло ответил:

– Уже лучше. Эта ведьма не рассчитала дозу, весь день голова кружится.

– Позвольте, я провожу вас, а после вернусь за артефактом.

Усмиритель махнул рукой и измученным голосом спросил:

– Можно я закурю?

Палач не ответил, и Чжао Юньлань принял молчание за согласие. Он отошёл на несколько шагов, глубоко затянулся и тотчас воспрянул духом.

– Я в порядке, с кровью вышли все токсины. Так что за меня не беспокойтесь и забирайте эту штуковину поскорее. В прошлый раз Часы перерождения увели у нас буквально из-под носа! Не стоит откладывать такое важное дело. – Он затушил сигарету о снег, достал из кармана мятый талисман, скатал его в шарик и сунул в рот. – Пойдёмте, прошу.

Палач, молча кивнув, рассеял окутывающий их туман, и перед ними вновь предстал Клин гор и рек.

Хоть Чжао Юньлань и жевал талисман, который поддерживал баланс души, он всё равно чувствовал зловещую энергию артефакта. Усмиритель выпрямился и внимательно посмотрел на изваяние. Поперечное сечение имело форму восьмиугольника, который утыкался в землю. Палач прошёл вперёд, сложил ладони вместе, и поднялся страшный ветер. Чёрное одеяние Палача затрепетало, но туман по-прежнему скрывал его лицо.

– Духи гор! – крикнул он.

Артефакт задрожал, и вместе с ним содрогнулись земля и горы. Из далёких глубин раздался оглушительный рёв, словно пробудился древний бог, заточённый среди холодных скал. Стало темно как ночью, замелькали тени. Чжао Юньлань, сопротивляясь ветру, открыл глаза и увидел шестнадцатилетнюю Ван Чжэн. Девушка держалась в стороне от толпы и смотрела на красивого парня, который стоял на возвышении в рваной одежде. Тот оглянулся на неё, и лицо, перепачканное кровью, осветилось невинной улыбкой. Затем он с рёвом замахнулся огромной лопатой на стелу у алтаря, и показался усеянный телами склон.

Его соплеменники вытянули головы и следили за каждым его движением. Парень разнёс стелу и что-то хрипло выкрикнул.

Чжао Юньлань не разобрал слов, но суть была ясна. Этот измазанный в крови и грязи юнец одержал верх в жестокой битве, но вместо радости на лице застыл гнев и печаль. Первый глоток свободы для народа, который жил в угнетении тысячи лет, едва не довёл его до слёз. Толпа откликнулась, и по ущелью эхом разнеслись крики и плач.

Видения внезапно рассеялись, и Клин стал медленно подниматься в воздух. Палач указал на него пальцем и крикнул:

– Духи воды!

Чжао Юньлань стоял неподвижно, чёрный силуэт артефакта отражался в покрасневших от ветра глазах. Он приложил ладонь к часам на запястье, словно пытался утешить душу заключённой в них девушки.

Воздух прорезал вопль, и Усмиритель невольно отпрянул. У него вновь закружилась голова. Крик становился всё громче, смешивался с отчаянным плачем, и Чжао Юньланю казалось, будто кто-то расцарапывает ему внутренности острыми когтями. Его едва не вывернуло наизнанку.

Палач вновь окутал его пеленой густого тумана, и звук прекратился. Клин гор и рек медленно опустился на прежнее место. Усмиритель почувствовал во рту металлический привкус: он и сам не заметил, как прокусил язык.

– Что это было? – спросил он.

– Моё безрассудство. Вы слышали стенания тысяч призраков. – В голосе Палача зазвучала нотка тревоги.

– Что?

– Как и сказала та девушка, Сан Цзань разрушил стелу у алтаря. Я думал, что он освободил всех, кто страдал в заточении, но внутри оказалось множество злых духов. Души мёртвых отчаянно пытаются выразить боль, которая грозит уничтожить их окончательно, – вот откуда эти крики. Когда тысячи душ воют в едином порыве, даже заснеженным вершинам трудно такое вынести, не то что нам с вами. – Чжао Юньлань стоял позади, заложив руки за спину, и молчал. – Клин гор и рек простоял здесь тысячи лет и многое повидал.

Из часов вылетела белая тень и бросилась к артефакту. Усмиритель тотчас выпустил из руки тонкие нити, похожие на паутину, и надёжно связал Ван Чжэн. Девушка застыла, затем опустила голову и встретилась взглядом с одним из духов. В её глазах сверкнули слёзы, но из-за талисмана на лбу она не могла даже заплакать. Чжао Юньлань сохранял пугающую невозмутимость.

– Давай, беги, – холодно бросил он. – Проверим, получится ли во второй раз.

Ван Чжэн боялась смотреть на него. Палач попытался их примирить:

– Прошу вас, давайте обсудим всё спокойно, не стоит гневаться.

Чжао Юньлань пристально посмотрел на Ван Чжэн:

– Думаешь, если принесёшь себя в жертву артефакту, то усмиришь гнев стенающих душ? Ты правда считаешь, что это что-то изменит? Глупая!

Тонкие красные отметины на шее девушки становились заметнее. Она выглядела комично, будто зомби из третьесортного фильма ужасов, вот только всем было не до смеха. Выговорившись, Чжао Юньлань присел на землю рядом с Палачом и кивнул Ван Чжэн:

– Садись.

Нити, опутывавшие девушку, обратились в серебристый стул.

Малым народам северо-запада присуща бойкость, но Ван Чжэн, многое повидавшая на своём пути, отличалась молчаливостью и излишней сдержанностью. Длинные чёрные волосы обрамляли её лицо и колыхались на ветру.

– Некоторые вещи понятны сразу. Знаешь почему? – спросил Усмиритель. Девушка подняла глаза, и он со вздохом пояснил: – Потому что им суждено было произойти. Они предначертаны судьбой,