– Откуда?.. – пробормотала Ван Чжэн.

– Я просто хорошо знаю таких, как Сан Цзань. Сотни поколений рабов трудятся, как ломовые лошади, и покорно молчат. Он первый бросил вызов системе. Такой пылкий и гордый парень мог бы с лёгкостью отдать свою жизнь, но ни за что не позволил бы оскорбить его честь. А честь мужчины – это в первую очередь способность защитить тех, кто ему дорог.

– А к вам это относится? – тихо спросил Палач.

– Судьбу не выбирают. – Чжао Юньлань не ожидал, что тот захочет говорить о таких пустяках. – Но если кто-то захочет идти за мной до конца, заботиться обо мне, а я даже не попытаюсь его защитить, то разве смогу после этого зваться человеком?

Пальцы Палача сжались в кулаки в тени рукавов.

– Это заслуживает восхищения, – произнёс он. – Повезёт тому, кто удостоится такой чести.

– Что? – Чжао Юньлань опешил от комплимента и рассмеялся: – Вы мне льстите, вгоняете в краску.

Палач не обратил внимания на смех и вернулся к теме:

– Ради своего народа Сан Цзань пошёл на отчаянный шаг и взял на душу страшный грех. Он воплотил в жизнь, казалось бы, несбыточную мечту и вряд ли мог предположить, что случится потом.

– Если бы моя возлюбленная погибла от рук людей, которые живут по моим законам, я бы возненавидел их сильнее, чем злосчастного вождя.

– Разумеется. – Палач поднял голову и посмотрел сквозь пелену тумана на Клин гор и рек. – Такую ненависть невозможно погасить.

Его ледяной тон напугал Ван Чжэн, и она спряталась за спину Чжао Юньланя.

– Сан Цзань видел, как тебя казнили?

Девушка покачала головой:

– Его туда не пустили. Отец той девушки сказал, что он попал под мои чары и всё это ради его же блага.

Усмиритель, помолчав немного, спросил:

– Он собрал твои останки?

Ван Чжэн кивнула.

– Выходит, ты меня обманула, сказав, что вернулась, чтобы предать тело земле как положено?

Ван Чжэн стыдливо понурила голову, помедлила и снова кивнула. Чжао Юньлань хмуро посмотрел на неё, затем отвёл взгляд и холодно процедил:

– Больше не смей лгать мне.

– Значит, это Сан Цзань опустил ваши останки в воду? – вмешался Палач.

Ван Чжэн глубоко вздохнула.

– Да. В нашей культуре горы символизируют смирение и страх, а вода, напротив, даёт душе свободу. После смерти рабам и преступникам всегда отрубали головы и закапывали их на вершине горы, а тела знатных и уважаемых людей опускали в реку. Под покровом ночи Сан Цзань вырыл мою голову, выкрал тело, которое собирались сжечь на костре, и подменил на другое. Потом пришил голову к туловищу и проплакал над ним всю ночь, а на следующий день спрятал в погребальный мешок и потом наблюдал со стороны, как меня погружают в воду.

Она приподняла голову и нежно провела пальцами по красной нити на шее. Тонкий шов обычно вызывал у неё ужас, но сейчас пробуждал только горечь и тоску.

Сложно представить, что испытывал Сан Цзань, омывая лицо девушки, которую любил, касаясь холодной кожи, сшивая голову с телом. Возможно, он так и не успел рассказать ей о своих чувствах. Время беспощадно крадёт всё, что тебе дорого, и оставляет взамен лишь боль и страдания.

– Река унесла моё тело, но душа осталась и наблюдала за тем, как менялся Сан Цзань. Изначально на общих советах поочерёдно председательствовали три человека: он сам, мужчина, отправивший меня на казнь, и уважаемый старец. Они вместе решали важные вопросы. Позже Сан Цзань женился на внучке этого старца, вступил с ним в сговор, и они сообща избавились от моего убийцы. Два года спустя люди точно так же подняли руки и проголосовали за его казнь. – Чжао Юньлань достал сигарету и вдохнул запах табака. – Ещё через год не стало и старца. Все думали, что он умер естественной смертью, но я своими глазами видела, как Сан Цзань подсыпал ему яд. – Брови Ван Чжэн горестно дрогнули. Она до сих пор не могла принять случившееся. Народ ханьга считал яд оружием трусов. Как мог честный мужчина, стоящий на вершине мира, поступить так подло? Он будто бы решил уничтожить не только своих врагов, но и себя. – Дальше он расправился со своей женой и маленьким сыном – погубил свою плоть и кровь. – Девушка вцепилась в белое платье почти прозрачными пальцами. – За день до водного погребения он тайно отрубал головы всем, кого убивал, и закапывал их на горе, а в мешки клал камни, чтобы тела погрузились на дно. Со временем в общине не осталось никого, кто мог бы ему противостоять, и он стал новым вождём.

Всемогущим вождём, который хотел уничтожить свой народ.

Вскоре началась междоусобица. Сан Цзань манипулировал лагерями, которые соперничали за власть, и подливал масла в огонь вражды. Некогда простой и храбрый юноша стал подлым интриганом. Тот, кто рыдал над телом любимой, превратился в безжалостного и опасного злодея. Точно так же, как добрые люди, которые когда-то хотели просто спокойно жить и трудиться, решили отрубить невинной девушке голову и обрекли её душу на вечное рабство и непроглядную тьму.

– На пятнадцатый год после моей смерти народ ханьга вновь погряз в кровавой междоусобице. Рабы, угнетаемые веками, разделились на два лагеря и боем пошли друг на друга. Битва длилась целые сутки, трупы усеяли всё ущелье. Дети, измазанные кровью, рыдали над телами своих родителей. В небе кружили стервятники, но не спускались, потому что Сан Цзань завлёк оставшихся людей к алтарю и поджёг припрятанное там масло. Стоя посреди огня, он поднял плиту под артефактом. На камне, ставшем символом вечного рабства, вновь появились имена. Пламя полыхало так сильно, словно задумало сжечь всё ущелье дотла, и только Клин гор и рек стоял непоколебимо, будто позорный столб.

Потому тысячи душ и стенали.

Глава X

Чжао Юньлань бесцеремонно перебил Ван Чжэн:

– Мы поняли: все эти души заточил Сан Цзань. Хватит о прошлом, давайте лучше обсудим, что теперь делать?

Девушка зашевелила было губами, но начальник грубо оборвал её:

– Молчи. Я не тебя спрашиваю.

– Клин гор и рек подчиняет души. В его плену даже те, кто умер своей смертью, со временем превратятся в злых духов, – пояснил Палач. – Полагаю, варианта всего два: разрушить великий артефакт преисподней или насильно подавить все души внутри.

Он выразился очень осторожно, и Ван Чжэн не сразу поняла его.

– Господин имеет в виду…

– Надо либо взорвать Клин гор и рек, либо прикончить все души, – пояснил Чжао Юньлань.

Девушка