Кэл медленно сделал вдох и выдох, прежде чем ответить.

— Я бы сказал, что если Уэсли отпустят, он с высокой долей вероятности пожелает уладить счеты с тобой и Тэрой. Он не расстанется со своей фантазией только потому, что ты узнала о нем правду.

Джессика покачала головой, не в силах смотреть на него.

— И тебе нет никакого дела, Эдди, что она умрет? Я не жду от тебя сострадания к себе, но неужели ты будешь безучастно смотреть, как твою дочь разорвет на части дикий зверь?

Шумно выдохнув, Кэл откинулся назад, гремя цепями.

— Ты должна сама вести обвинение против Уэсли. Ни в коем случае нельзя доверять это кому бы то ни было другому.

— Почему?

— У него потрясающие способности в юриспруденции. С ним должен иметь дело только тот, кто его хорошо знает, кто знает все его недостатки. К тому же Уэсли сам захочет, чтобы это была ты. Он считает тебя наивной. Он предположит, что ты чересчур эмоциональна и не сможешь сделать свою работу. И еще он хочет провести время с тобой. Быть может, надеется произвести в суде на тебя впечатление своими способностями… Так или иначе Уэсли одержим тобой, и это сделает его небрежным. Ни с кем другим он таким не будет.

Кивнув, Ярдли прищурилась.

— Прощай, Эдди. Больше я сюда не приду.

Она уже подошла к двери, когда Кэл окликнул ее.

— Дай мне увидеться с Тэрой, и, возможно, я дам тебе кое-что такое, что поможет обвинить Уэсли.

— Что?

— Приведи мою дочь сюда, и я скажу ей это лично.

Ярдли долго молча смотрела на него, недоумевая, как она могла любить вот такое?

— Эдди, уясни вот что: я скорее умру, чем позволю ей встретиться с тобой.

— Возможно, ты все равно умрешь, — усмехнулся он.

Накануне рассмотрения ходатайства Уэсли об освобождении под залог Ярдли собрала в коробки все до последней его вещи: от зубных щеток и шлепанцев до дипломов и ручек. Все это она отвезла в камеру хранения в противоположном конце города. После окончания судебного процесса все эти вещи она пожертвует бедным. Компьютер Уэсли Джессика передала специалистам ФБР.

Судья отказал, и Уэсли не стал особо шуметь. Никто и не ожидал, что его отпустят снова разгуливать по улицам.

Два дня спустя Уэсли подал самое продуманное, самое обоснованное ходатайство из всех, с которыми когда-либо сталкивалась Ярдли. Ходатайство с требованием изъять из дела все улики, обнаруженные в камере хранения — и все улики, добытые на их основе, на основании принципа «плода отравленного дерева». В ходатайстве, содержащем больше ста семидесяти страниц, приводились многочисленные прецеденты, подкрепляющие его законность. Для того чтобы составить такой труд, двух дней явно было недостаточно. Несомненно, Уэсли подготовил его заранее, специально на такой случай.

Кроме того, он оспорил законность ордера на обыск, полученного Ярдли, на основании того, что ордер был составлен с нарушением процедурных формальностей, при отсутствии улик, и судья не имел права его подписывать. Если его запрос будет удовлетворен, это будет означать, что Ярдли не имела права находиться у него в квартире и, следовательно, не сможет давать показания в суде относительно того, что́ увидела на видеодиске.

Бюро временно отстранило Ортиса от работы. Полицейские, агенты ФБР и добровольцы прочесывали окрестности в поисках его дочери. Пока что все их усилия были тщетными, но поиски продолжались. Уэсли сообщил Ортису о пропаже дочери без свидетелей, и сам он категорически это отрицал. В отсутствие вещественных доказательств и свидетелей предъявить ему обвинение в похищении будет невозможно.

Три дня спустя Ярдли встретила в аэропорту Стивена и Бетти Кэл.

* * *

Родители Эдди всегда относились к ней хорошо, она поняла это при самой первой встрече с ними. И по прошествии стольких лет по-прежнему продолжали принимать участие в жизни своей единственной внучки. То обстоятельство, что чета Кэл жила в Лас-Крусесе, штат Нью-Мексико, ограничивало возможность общения: всего две встречи в год, две недели на Рождество в Нью-Мексико и три дня на день рождения Тэры здесь, в Лас-Вегасе. Впервые они приехали сюда, потому что понадобились здесь.

Во время встречи в аэропорту Стивен Кэл обнял Джессику, привлекая к себе. От него пахло кожаной одеждой и лосьоном после бритья, а от его здоровенных ручищ и широких плеч веяло спокойствием. Ярдли готова была расплакаться прямо на людях, но сдержалась.

По дороге домой они почти не говорили, а тему Уэсли вообще не затрагивали. Ярдли изложила основные факты в телефонном разговоре, а остальное, как она думала, родители Эдди должны были узнать из газет. Соседка Марта сказала, что видела статью в «Нью-Йорк таймс».

Тэра бросилась навстречу бабушке и дедушке, как только те переступили порог. Все трое обнялись и расплакались.

Когда слезы высохли, наступил черед воспоминаниям. Также Тэра рассказала про университет и математический факультет. Рассказала о том, какие предметы хочет изучить и в каких областях науки и техники можно будет применить полученные ею знания. Глядя на свою дочь в окружении близких, Ярдли остро прочувствовала, как они с ней далеки и как страстно Тэра желает обратного.

— Предлагаю где-нибудь пообедать, — заявил Стивен.

— Давайте вы сходите втроем, без меня, — сказала Ярдли. — Мне нужно поработать.

— Тебе нужно отдохнуть, Джессика. Мы пробудем здесь столько, сколько ты скажешь, но, когда работа закончится, ты обязательно должна погостить у нас на ранчо. Мы будем рады видеть вас с Тэрой.

Натянуто улыбнувшись, Ярдли кивнула.

— Возможно. Вечером я вернусь и принесу что-нибудь на ужин.

Приняв душ, она надела синий костюм и туфли на каблуке. Слушания по ходатайству Уэсли Пола были назначены на четыре часа.

Журналисты и съемочные группы телевидения, столпившиеся в фойе здания суда, засыпали вошедшую Ярдли градом вопросов. Кто-то спросил, любит ли она по-прежнему Эдди Кэла. Другой поинтересовался, действительно ли Тэра является его родной дочерью.

Накануне с Остина Кетнера сняли все обвинения и выпустили на свободу. Один журналист спросил, собирается ли Ярдли принести ему свои извинения.

К счастью, судья объявила, что заседание будет закрытым для прессы.

В зале суда пахло старым деревом и мастикой для паркета с апельсиновым ароматом. Джессика села в последнем ряду, на местах, отведенных для публики. Единственным делом, назначенным на вторую половину дня, было ходатайство Уэсли.

Ярдли пришла рано, и в зале суда кроме нее были лишь секретарь и пристав. Они кивнули ей, сочувственно улыбаясь, совсем как Рой Лью. Вскоре появились Болдуин и Ортис, а следом за ним — двое мужчин с удостоверениями сотрудников полиции Лас-Вегаса на шее и кобурами под свитером. Следователи, побывавшие в квартире Уэсли.