— Вам известно, что произошло?

Ортис покачал головой.

— Жена сказала, что мылась в душе, а когда вышла, упала на диван и сразу же заснула. Она считает, в стакане, который она оставила на столе, что-то было. В стакане содовой, которую она пила перед душем.

— Когда это случилось?

— Днем, около трех часов.

— Ваша жена часто ложится вздремнуть днем?

— Нет. Никогда. Она не любит спать днем.

— Что произошло дальше?

Ортис заерзал на стуле.

— Она сказала, что ее разбудил телефон, мой звонок. Затем поднялась наверх, а ребенка там не оказалось. Окна были закрыты, двери заперты… Эмилия просто исчезла.

Уточнив время, Джеффрис привел доказательства, что у Уэсли было время, чтобы заехать к Ортису домой, перед тем как направиться в свою квартиру. Ортис держался плохо. Ярдли несколько раз замечала, что его трясет, а когда он оглядывался на Уэсли, его взгляд наполнял зал суда ненавистью.

— Так что произошло в комнате для допросов? — наконец спросил Джеффрис, засунув руки в карманы.

— Я просто… сорвался. Потерял самообладание. — Его глаза наполнились слезами. — Моя малышка… должно быть, она так перепугалась… Она совсем одна и не понимает, что происходит. — Он устремил взгляд на Уэсли. — Скажи, где она.

— Агент Ортис, пожалуйста, обращайтесь…

— Говори, где она!

Все присутствующие уставились на Ортиса, потому что он кричал, однако Ярдли следила за Уэсли. Убедившись, что никто на него не смотрит, тот подмигнул Ортису.

Выскочив из-за кафедры, фэбээровец тараном устремился на Уэсли. Приставы, полностью сосредоточенные на том, чтобы не позволить Уэсли напасть на кого-либо, оказались не готовы к тому, что он сам подвергся нападению со стороны свидетеля.

Уэсли отклонился назад в ожидании ударов и закрыл глаза. Первый удар обрушился на его скулу, сбивая его с ног. Ухватив подсудимого за ворот робы, Ортис успел еще дважды врезать ему кулаком по лицу, прежде чем его оттащили Болдуин и приставы.

— Эмилия! Малышка, нет! — сквозь слезы причитал Ортис, пока приставы тащили его в камеру. — Где она? Где она?

Ужинали в ресторане напротив здания суда, бифштексом с картофельным пюре. Ярдли сидела рядом с Тэрой, родители Эдди устроились напротив. Почувствовав, что Джессика хочет поговорить с дочерью наедине, Стивен вскоре после начала ужина объявил, что валится с ног от усталости, что сейчас вызовет такси и поедет домой.

— Ерунда, — возразила Ярдли. — Я сама вас отвезу.

— Нет, так будет лучше, — сказал он, бросив взгляд на Тэру.

Ярдли меланхолично улыбнулась, выражая ему свою благодарность. Обняв внучку, старики ушли.

В ресторане царила тишина. Сюда приходили по большей части пенсионеры за комплексными обедами и специальными предложениями. Окон было мало, в зале царил полумрак. Откуда-то из невидимых динамиков доносилась негромкая музыка.

Тэра рассеянно месила пюре вилкой. Она не съела еще ни кусочка.

— Не хочешь есть? — спросила Джессика.

Отложив вилку, дочь подняла на нее взгляд.

— Он одержит верх, да?

Ярдли собиралась возразить, сказать, что они найдут способ добиться обвинительного приговора, что ей ничего не угрожает, но Тэра была уже не ребенок. И Джессика с особо острой болью почувствовала, что больше не может оберегать свою маленькую девочку от невзгод этого мира.

— Да, одержит.

— Выйдя на свободу, он захочет расквитаться с нами. Я это чувствую. Вчера вечером я читала про агрессивный нарциссизм. Уэсли считает всех людей вокруг недостойными себя. Мы для него лишь игрушки.

— Уэсли… не такой, как все. Да, у него есть черты агрессивного нарциссизма, но он также боготворит… — Ярдли едва не сказала: «твоего отца», но вовремя сдержалась. — Он боготворит Эдди Кэла. Я думаю, он сделает все, что ему скажет Эдди. Очень нелегко быть самовлюбленным и в то же время сознавать то, что ты всецело кому-то подчиняешься.

— Я хочу увидеться с ним. Я хочу встретиться с Эдди Кэлом.

Ярдли показалось, что вся кровь мгновенно застыла у нее в жилах.

— Нет.

— Он мой отец.

— И что с того? Что означает это слово? Только от того, что между вами есть генетическая связь…

— Мама, — мягко перебила ее Тэра, глядя ей прямо в глаза, — он мой отец.

Ярдли умолкла.

— Да, он твой отец, — наконец сказала она.

— Я хочу увидеться с ним. Возможно, он поможет тебе, если ты дашь ему то, что он хочет.

— Тэра, ты не обязана это делать. Чем бы все это ни закончилось, ты будешь в безопасности. Что бы ни произошло.

Взяв вилку, Тэра снова принялась месить пюре.

— Думаю, ты впервые сказала мне неправду.

* * *

Вернувшись домой, Джессика убедилась в том, что родители Эдди устроились на новом месте, а дочь у себя в комнате, после чего переоделась в джинсы и свитер и ушла.

В больнице было чисто и светло. Звонка начальнику двух судебных приставов, охранявших палату, в которой лежал Уэсли, оказалось достаточно для того, чтобы Ярдли впустили внутрь одну.

Уэсли лежал на койке и слушал симфонию, которую показывали по телевизору. Как только он увидел Джессику, на лице у него появилась улыбка. Выключив звук, Уэсли кивнул на табурет у раковины. Ярдли села в нескольких шагах от него.

— Кажется, он сломал мне скулу. Кулачище у него дай боже всем… — Усмехнувшись, Уэсли добавил: — Пожалуйста, достань диктофон и вынеси свою сумочку из палаты.

Поколебавшись мгновение, Ярдли сделала так, как он сказал.

— Карманы? — продолжал он.

Она продемонстрировала, что в карманах ничего нет.

— Лифчик и трусики.

— Нет.

— В таком случае, до свидания, — Уэсли пожал плечами.

Ярдли шумно выдохнула, но вывернула лифчик и, приспустив джинсы, провела рукой по трусикам, показывая, что там нет микрофона или какого-либо другого записывающего устройства.

— В любом случае я добьюсь аннулирования всех своих слов. Содовую хочешь? Я попрошу медсестру принести.

— Спасибо, не надо.

Уэсли долго молча смотрел на нее.

— Господи, какая же ты красивая! Это не перестает меня поражать.

Джессика с трудом сглотнула свое отвращение. Теперь Уэсли напоминал ей скользкую ящерицу, ощупывающую вокруг языком, и она не могла поверить в то, что впустила его в свой дом.

«Оглядываясь назад, мы видим, какими же были дураками», — подумала она.