– Может, прокатимся на колесе обозрения? – предложила я, зная, что он об этом мечтал.

– Не хочется терять время в очереди, – сказал он, убеждая меня, что ему было бы приятнее прогуляться по улочкам, как мы с Долл когда-то. Но, проходя с Дейвом мимо паба, я заметила, как он вытянул шею, чтобы увидеть экран с трансляцией матча.

– Слушай, давай я погуляю одна, а с тобой мы потом встретимся в отеле?

– Уверена?

Я пошла к мосту Ватерлоо, потом вдоль берега реки к галерее Тейт Модерн.

Огромная кроваво-красная скульптура авторства Аниша Капура заполняла широкое пространство Турбинного зала, словно грузовой самолет в ангаре. Мне показалось, что скульптура была похожа на гигантский человеческий орган, что было недалеко от истины, потому что фигура, как выяснилось, называлась «Марсий» – тот самый сатир, с которого снял кожу Аполлон.

В галерее я долго рассматривала «Улитку» Матисса. Спираль ярких цветовых пятен вызывала во мне чувство неудержимой радости, и я даже обрадовалась, что со мной не было Дейва. Он бы непременно вставил комментарий, дескать, он в четыре года рисовал не хуже. Всякий раз, когда по телевизору был репортаж о современном искусстве, он не мог удержаться от подобных комментариев. И даже когда речь шла о рекордных суммах, полученных за работу Пикассо на аукционе. А я читала, что Пикассо всю жизнь учился рисовать именно так, словно ребенок.

В холле галереи была небольшая выставка детских работ – дети делали аппликации из цветной бумаги на альбомном листе, подражая работе Матисса. Удивительно, насколько разные оказались у всех «улитки». Пара работ была действительно достойна внимания, а остальные, хотя и полностью повторяли цветовые сочетания, почему-то в результате не впечатляли. И я подумала: интересно, что бы из этого сделал Пикассо? Я купила открытку с репродукцией картины, решив, что в классе Хоуп мы могли бы сделать такую же работу на уроке рисования.

У входа висели афиши на вечерние лекции в галерее в будние дни. Если бы я жила в Лондоне, я бы ходила на эти лекции, изучала искусство, а летом стояла бы в очередях за билетами на «Променадные концерты»[18] и постигала классическую музыку. Здесь столько было разных возможностей учиться, даже если ты не студент вуза.

Стоя на шатком мосту, я могла разглядеть шекспировский театр «Глобус», дом, где жил сэр Кристофер Рен, когда он строил собор Святого Павла, и дальше весь город до Тауэрского моста. Я прошлась по северному берегу реки и села на автобус, идущий по Флит-стрит до Олдвича. Проходя по Ковент-Гардену, я остановилась напротив величественного фасада Королевской оперы с его кремовыми колоннами, залитыми золотым светом. Вдоль стены висели в рамках афиши нового балетного сезона.

Несколько недель назад Кевин прислал нам программку вечера из трех балетов. Я не могла понять зачем, он уже не раз участвовал в разных представлениях, но ни разу не присылал нам программку, но потом я увидела его имя в списке исполнителей. У него впервые была главная роль. В программку была вложена открытка с небоскребом Эмпайр-стейт-билдинг, а на обороте оказалась всего одна фраза: «Когда вы к нам приедете?» Я давно обещала Хоуп, что мы с ней полетим в Нью-Йорк, и даже скопила денег на путешествие, но потом было 11 сентября, и мысль о полете в Штаты отпала сама собой. Было бы здорово увидеть его на большой сцене. И я понимала, что надо набраться храбрости лететь сейчас, пока Хоуп еще можно купить детский билет.

Толпа, направлявшаяся ко входу в оперу, была такой же роскошной и нарядной, как само здание. Тот, кто сказал, что женщина не может быть слишком богатой или слишком худой, наверняка был оперным завсегдатаем. Некоторые мужчины были в галстуках-бабочках, а женщины несли в руках украшенные камнями сумочки, как в глянцевых журналах. Они вышагивали в шикарных туфлях на высоких каблуках, каких не встретишь в обычном обув ном магазине. Я прошла внутрь, смешавшись с толпой, и поднялась по ступеням, покрытым красным ковром.

Справа было фойе, где под светом хрустальных люстр люди перед спектаклем ужинали, и зеркала на дальней стене превращали зал в бесконечное блестящее пространство. Слева находился зал, похожий на оранжерею, и в нем эхом витал гул голосов богатых людей, попивавших шампанское.

Я прошмыгнула за дверь и поднялась вверх по ступеням с красным ковром по плавно сворачивавшему коридору, вдоль стен которого друг за дружкой красовались деревянные двери. Набравшись храбрости, я открыла одну из дверей. Войдя внутрь, я оказалась в прихожей одной из лож. Там были крючки для верхней одежды. Я зашла в ложу и села, оглядывая огромный пустой зал. По ярусам шли ряды ламп и золотых завитушек. Тяжелый бордовый занавес из бархата, отделанный золотым кантом, украшала вышивка с инициалами королевы. Наверное, требуется немалое мужество, чтобы выйти на сцену, навстречу тысячам лиц, смотрящих на тебя в ожидании. Неудивительно, что Кевин был таким нервным.

Я подскочила, когда открылась дверь в ложу.

– Ой, простите! – сказал высокий мужчина, пятясь назад из ложи.

– Нет-нет, я просто зашла посмотреть, – пробормотала я и выскочила, проскользнув между ним и его спутницей, опустив глаза. Ощущение было такое, словно я зашла в дорогой магазин, где ничего не могу себе позволить купить.

Дейв не захотел поесть в одном из ресторанов китайского квартала – ни утка по-пекински, ни удивительные и странные колбасы, видимые через окна, его не впечатлили. Так что мы сели ужинать в «Абердин Стейк-хаус», где понятно, что за еда лежит у тебя на тарелке, и ее очень много, в том числе огромный плоский гриб и горка луковых колец.

Мне нравилось разглядывать спешивших куда-то прохожих: группы иностранных школьников с одинаковыми рюкзаками за спиной; семьи с хнычущими от усталости детьми; повара перед дверями ресторанов, вышедшие на быстрый перекур; молодые пары на первом свидании; пожилые пары, переругивавшиеся друг с другом.

– Вот эти явно опаздывают на представление, и она вся на нервах, потому что билеты покупала за несколько месяцев, – сказала я о чете, которая спорила прямо за нашим окном.

– Ты что, знаешь их? – спросил Дейв.

– Нет, конечно!

– Тебе известно, что ты иногда очень странно себя ведешь? – спросил он.

Официант принял у нас заказ и принес по бокалу белого вина к салату из креветок.

– Вот это жизнь, вот это я понимаю! – воскликнул Дейв. – Ну, твое здоровье!

Мы чокнулись.

Он наклонился ко мне через стол:

– Ты можешь поверить, что уже три года прошло?

Говорят, что обычно женщины настаивают на том, чтобы узаконить отношения. Но в нашей паре эта роль принадлежала Дейву. Я, если честно, всегда немного смущалась, когда он начинал говорить о «нас» – он же был моим первым парнем, первым мужчиной, и я не была уверена, что он и есть тот самый, единственный, с кем я хочу провести остаток жизни. Все мои знания о романтических отношениях я почерпнула из книг, а героини романов обычно должны были пройти испытания и разочарования на пути к истинной любви. Батшеба Эвердин и Габриэль Оук, Доротея Брук и Уилл Ладислоу, Мэгги и Ральф де Брикассар – ни у одной из этих пар не было таких простых и легких отношений, как у меня с Дейвом. Поймите меня правильно, мне он очень нравился, и мы прекрасно ладили. Он был симпатичным и щедрым и иногда, как в эти выходные, удивлял меня своей внимательностью, но я не была еще готова к следующему этапу отношений, а он, как я часто подозревала, ожидал именно этого.