Малика сорвала с головы чаруш и закричала, вложив в свой крик боль всех матерей. Она кричала, содрогаясь всем телом, и не могла остановиться. Плоть обугливалась и рассыпалась, сердце рвалось на части, к небесам летела душа. Где ты был?..

Сверкнула молния, прогрохотал гром, и с небес полилась вода.

— Эльямин… — прозвучал испуганный голос Иштара.

Крик Малики оборвался. Она с трудом разжала кулак. Посмотрела на ладонь. Левая рука… И без сил опустилась на песок. Воины скучились вокруг неё. Стражи склонились. Ливень бил по плечам, ручьями стекал по спинам.

Иштар встал перед Маликой на колени:

— Что с тобой…

— Это был её сын.

— Чей?

— Ракшады. Это он сдал город. Они оставили его в живых. Его и Ракшаду.

— Нет, Эльямин. У неё было двое детей.

— Ещё один… младшенький, — простонала Малика. — Она хоронила их. Несколько дней. Сын делал слепки, а она хоронила. Они смотрят в небо с укором: «Где же ты был, Всевышний?»

— Тише… — прошептал Иштар.

— Она несколько дней копала могилы. — Малика принялась лихорадочно рыть мокрый песок. — Она сорвала ногти.

— Успокойся, — промолвил Иштар и, обхватив её за плечи, помог ей встать.

Вытянув руки, Малика указала на две последние маски — на то, что от них осталось: остренький подбородок, пухлая щёчка, вздёрнутый носик…

— Здесь её внуки. Радость и гордость. Внучка и внук.

— Помолчи, — попросил Иштар, окинув взглядом собравшихся воинов.

— Она всё время рыла. — Малика сжала-разжала левый кулак. — На правой руке перестали слушаться пальцы. Она убила сына левой рукой. Левая рука грязная…

Иштар развернул её к себе лицом:

— Не выдумывай!

— Я только что убила его! Иштар! — прокричала Малика и закрутила головой. — Его здесь нет. Я похоронила его в другом месте.

Стиснув кулак, сморщилась от боли:

— Это не знак шабиры. Она сама сделала. Позже… Клеймо… Нет… Она выжгла себе ладонь.

— Враньё! Не слушайте её! — проорал Хёск, шагая через толпу и расталкивая воинов. — Чего уставились? Живо в лагерь!

Но воины не сдвинулись с места — они не подчиняются жрецам. Они зеркала хазира.

Устремив взгляд в грозовое небо, Малика затрясла кулаками:

— Где же ты был, Всевышний?

Иштар взял её на руки; воины расступились. Войдя в шатёр, усадил Малику на подушку. Откуда-то появилась керосиновая лампа. Кто-то принёс одеяла.

Малика не реагировала на просьбу раздеться. Покачиваясь из стороны в сторону, бормотала, не переставая:

— И сердце рвётся, и боли нет конца…

Опустив полог, Иштар стянул с неё сапоги и одежду, замотал в одеяла.

Она металась и стонала всю ночь. Вместе с Иштаром возле неё дежурил Мебо. Драго и Луга охраняли вход в палатку.

Утром Иштар пошагал к Хёску. Ливень стоял стеной. Не было видно ни неба, ни горизонта, ни пустыни. Воины сидели небольшими компаниями и тихо переговаривались. Увидев хазира, вскочили на ноги.

Посовещавшись, верховный жрец и хазир решили прервать паломничество и вернуться в Кеишраб.

***

Святые места были раскиданы по всей Ракшаде: горы с очертаниями зверей и химер; барханы, издающие таинственные звуки; неиссякаемые месторождения золота и алмазов; соборы, построенные по законам сакральной геометрии; роща еракли в безводной части пустыни — всего не перечислишь.

Самым загадочным местом были Врата Создателя — воронка диаметром сто одиннадцать метров и глубиной двадцать семь метров. Даже после жестоких песчаных бурь она сохраняла свои размеры. Человек, находясь на краю конусообразной впадины, не замечал движения песка. Однако стоило положить на склон какой-либо предмет или воткнуть палку, как они начинали медленно двигаться по окружности, будто подхваченные ленивым водоворотом, и через тридцать семь дней скрывались в сердцевине воронки.

Чтобы увидеть все чудеса, сотворённые в этой стране людьми или природой, потребовалась бы жизнь. После коронации новоявленный хазир посещал только двенадцать святых мест. Десять из них находились в песках к западу от Кеишраба — их связывали важные исторические события, произошедшие во времена правления Ташрана и его супруги Ракшады.

Если эти места-точки соединить прямыми линиями — сначала на запад, затем на юг, восток и север, и снова на запад… — получится квадратная спираль. Оазис возле столицы служил отправной точкой, от которой процессия двигалась по спирали к её центру — к Вратам Создателя. Потом паломники возвращались в Кеишраб и уже оттуда хазир, шабира и верховный жрец втроём ехали в храм Джурии, где обитали неприкосновенные жрицы вожделения. В последнюю очередь они посещали Остров Шабир.

Путешествие по пескам таило в себе множество опасностей: палящее солнце, ветер, отсутствие воды, змеи, скорпионы. Но та часть пустыни, где находилась святая спираль, была сравнительно безобидной. Ядовитую живность отпугивали закопанные в песке рулончики войлока, пропитанные специальным маслом. И путешественники безбоязненно держали путь в тёмное время суток, а днём прятались в тени навесов.

Иштару повезло. В это время года солнце жгло не так яростно, и люди шагали целый день. Поход должен был закончиться на две недели раньше положенного срока, если бы не ночной ливень, который к утру только усилился. Возможно, начался сезон штормов. Хотя здесь почти никогда не шли дожди, а если шли, то напоминали скупые слёзы.

Забравшись на вершину высокого бархана, у подножия которого расположился лагерь, Иштар посмотрел на горизонт — ни единого просвета. Съехав по склону вместе с потоком вязкого месива, скинул плащ — от него больше неудобств, чем пользы. Присев на корточки, зачерпнул пригоршню песка — лунка тотчас наполнилась водой. Взглянув на воинов, ожидающих приказа, начал рисовать на земле квадратную спираль. Её размывало дождём, а Иштар рисовал снова и снова, будто мысленно проходил весь путь.

— Надо идти на восток, — проговорил Хёск, склонившись над плечом Иштара. — Напрямую машины не проедут.

— Я отправлю их на четвёртую линию.

Хёск надвинул капюшон плаща на лоб:

— Мы выиграем день, но угробим лошадей.

— Мы рискуем шабирой.

— От галлюцинаций ещё никто не умирал.

Выпрямившись, Иштар приказал воинам достать из машин ногавки, эластичные бинты и защитить ноги лошадей от возможных травм и растяжений.

— Началось… — промолвил Хёск. — Не дай ей говорить.

Иштар обернулся. Опустив голову, Малика бродила из стороны в сторону, потирая запястье. Чаруш, прильнув к её лицу, повторяла плавные изгибы подбородка, носа, скул… Промокшее платье обтягивало грудь и бёдра. Плащ-накидка, даже под дождём сохраняя волнистую драпировку, скрывал спину.