Броуни улыбнулся:

– Полагаю, вам там все понравится. В Блессингтоне вам гарантирован уход, который окажет на вас самое благоприятное воздействие.

Я взглянула на дядю:

– О каком уходе идет речь?

– Я согласен с доктором Броуни. Ты сделаешь, как мы скажем, Мэй.

– Я не понимаю.

– Видите? – сказала Голди незнакомому мужчине. – Она не понимает, что сделала. А вы ведь говорили нам, доктор, – обратилась она к мистеру Броуни, – о симптоме, при котором человек не отдает отчета в своем поведении.

– Говорил, – многозначительно кивнул тот.

– Она убила мою маму. – В глазах Голди заблестели слезы.

Прежде я не видела, чтобы она проливала их из-за матери. Прежде она выказывала по отношению к ней лишь нетерпение. Голди оказалась насквозь двуличной и фальшивой. И все это время она играла! Я бы рассмеялась и поаплодировала ей, не будь все так страшно.

– Неправда, – сказала я. – И ты это знаешь. Тетя уже лежала у подножия лестницы, когда я вернулась домой. Я не причастна к ее падению. Спроси лучше у своего отца, что там произошло. Почему в руке у тети Флоренс была пуговица от вашего жилета, дядя Джонни? И где Шин? Она…

– Шин? Тебе не потребуется служанка в Блессингтоне, – печально покачал головой дядя Джонни.

– Видите? Она сумасшедшая! Ее разум помутился настолько, что она думает о том, кто будет делать ей прически. – Голди схватила руку Эллиса и крепко сжала. Его руку. Такой жест близости сбил меня с толку. Насколько я знала, они даже не были знакомы!

– Еще в самый первый день она выставила меня посмешищем; она настояла на прогулке за Рогом и вела себя там как… блудница! Из-за нее обо мне поползли всякие слухи, даже в газете написали, – признала Голди и замялась, словно ей было слишком неприятно говорить дальше, однако продолжила: – И она чуть не свела с ума мистера Фаржа! Она повсюду его преследовала. И даже домогалась. Правда, Эллис?

Эллис…

Эллис кивнул:

– Я пытался ее образумить. Но не смог.

– Она знала о нашей связи и все-таки попыталась встать между нами, – изящно приложила к глазам носовой платок Голди.

– О какой связи? Я ничего такого не делала…

И в этот миг я осознала истинный масштаб нависшей надо мной опасности.

Я снова увидела тетю: «Ты должна уехать, Мэй!» Бедная тетя! Со слов Голди, ее головные боли начались за несколько месяцев до моего приезда. «После того, как пришло письмо матушки, – сообразила я. – Они специально одурманивали ее опиумом. Они сделали из нее сумасшедшую!» И вообще… Может, и не тетя вовсе написала мне письмо с приглашением в Сан-Франциско? Может, его написала Голди. Или дядя. Я никогда не видела тетин почерк. Я все равно бы не увидела подвоха. А теперь тети не было живых. И о Шин мне не стоило заикаться. Не сейчас. Не здесь. Иначе и она окажется в опасности. Мне нужен был адвокат.

– Мне бы хотелось переговорить со Стивеном Олриксом, – заявила я.

Как будто Салливаны вели честную игру! Как будто у меня был хоть какой-нибудь шанс против них!

– Со Стивеном? – моргнула кузина. – Для чего?

– Довольно этого спектакля, – вздохнул дядя Джонни. – Все сказано в постановлении за подписью судьи Джерарда. Все бумаги исправны.

– В постановлении? – спросила я. – В каком постановлении? – Мой вопрос остался без ответа. –  Нет, – произнесла я и добавила уже громче: – Нет! Я никуда не поеду.

– Пожалуйста, Мэй! – Лицо дяди выражало искренне сопереживание.

– Я не сумасшедшая! – обратилась я к мужчине и женщине. – Они планируют меня обокрасть. Отнять мое состояние – у меня много денег. Мой отец оставил мне… Мой отец… Чарльз… Я не знаю его фамилии, но им она известна… – Я видела печальные лица этих людей, их искреннее неверие и нетерпение, видела, как расстроенно качал головой доктор Броуни. И хотя я понимала, что делала себе только хуже, остановиться я не могла: – У меня есть доказательство. Моя мама написала письмо. Оно здесь – на туалетном столике… – двинулась к нему я.

Мужчина в темном пальто протянул ко мне руку:

– Мисс, сделайте так, как говорит вам дядя. Мы не желаем вас связывать.

– Это воображаемое письмо… – вздохнула кузина. – Оно стало… как это называется?

– Идеей фикс, – подсказал доктор Броуни.

– Пожалуйста, не сопротивляйся, Мэй, – сказал дядя Джонни.

Мужчина и женщина схватили меня за руки – крепко, больно. Я попробовала бороться, но они вцепились так, словно хотели вогнать свои когти в мою кожу. И потащили из комнаты. Голди передала доктору Броуни мое пальто, и он последовал за мной. Я пыталась упираться каблуками, но они упорно тащили меня вниз по лестнице. Но когда доктор Броуни распахнул мое пальто, чтобы я его надела, они меня выпустили. Я побежала к двери. Но не успела я сделать и трех шагов, как меня догнала «опекунша». Она толкнула меня к столу в холле так, что стоявшие на нем подносы задребезжали, а телефонный аппарат соскользнул на пол. Послышался звон разбитого стекла.

– Хватит, мисс, – ударила меня по лицу опекунша.

Пока я выла от боли и шока, она напялила на меня пальто:

– Пошли!

Голди, Эллис и дядя остались стоять на верху лестницы. У всех на лицах застыло одинаковое выражение – вежливый интерес, теперь уже даже без намека на печаль или скорбь. Я стала для них посторонней, никем.

Часть вторая

Уроки

Блессингтонский приют для неизлечимо сумасшедших, Сан-Франциско Ноябрь 1904 года

Глава шестнадцатая

Мы не уехали далеко. Это все, что я знала. Кожаные шторки на окошках кареты были сдвинуты, и я не могла выглянуть наружу; тонкие линии дневного света, пробивавшиеся по краям шторок, придавали внутренней обшивке кареты медный блеск. Мои пленители сидели по обе стороны от меня – в полном молчании, с каменными лицами.

В какой-то момент карета остановилась, и свет, проникавший внутрь, померк. Прежде чем кучер открыл дверцу, мои опекуны-надзиратели снова схватили меня за руки. Но когда я вышла на нетвердых ногах из кареты в сырой и темный порт-кошер, бежать было некуда. Деревянные ворота на моих глазах закрылись, остальные три стороны замыкали кирпичные стены. Передо мной находились круглое крыльцо с низкими ступеньками (тоже кирпичными) и тяжелая деревянная дверь, едва освещенная газовым фонарем.

Дверь открылась; высокая и хорошо сложенная женщина с зачесанными на макушку каштановыми волосами застыла в ожидании.

– Здравствуйте, мисс, – поприветствовала она меня, одарив успокаивающей улыбкой. – Не бойтесь, заходите. Только поспешите, не выпускайте тепло. Сегодня очень холодно.

Я была слишком потрясена, чтобы бояться. Не слишком