– Думаю, все, – удовольствовалась улыбкой Валентина. – Если будет что-то, я потом вам скажу. Нет! Еще одна просьба. Хочу поставить еще куклы, другие. Они становятся большие от воздуха. Много-много воздуха, и они большие. – Она надула щеки. – Дети любят. Они маленькие и любят куклы. Сделайте …

Джонни не дал досказать ей свою мысль.

– Мадам, прекратите!– вознегодовал он. – Я куклы не надуваю! Зачем мне их надувать?! – Он перевел взгляд на Вадима. – Разве я говорил, что надуваю куклы? Мы не договаривались насчет сопливых детей! Зачем я сюда пришел?! Строить мне гостиницу или нет?! – впал в отчаяние.

Валентина от резкой перемены ситуации пришла в замешательство. Осознав, что потерпела афронт, кротко, в надежде на помощь, посмотрела на Вадима. Тот, моментально изжив улыбку, прошептал ей:

– Поднимись наверх.

Валентина тотчас устремилась к гостинице. Ее уход Джонни сопроводил сердитым взглядом.

Вадиму пришлось проявить выдержку и старание, чтобы унять возмущение мастера.

– Джонни, она плохо знает ваш язык. У нее дельные соображения, я после тебе их растолкую, – сказал Вадим, когда понял, что Джонни начал отходить.

– Вадим, сделай именно так, если сможешь. – В глазах стояла мольба. – Только ты со мной разговаривай. Я исполню любое желание, но чтобы оно исходило только от тебя. Будь рядом со мной, не допускай ее сюда, прошу.

– Принимаю твое условие.

Заверение Вадима возымело свое действие, Джонни с облегчением вздохнул. Вадим перешел к сути вопроса.

– Вот здесь, – он указал рукой в сторону от гостиницы, – построим первый корпус. Что скажешь? Кажется, места хватит.

– Постой, Вадим. Я все обдумал, и проблем не будет, обещаю, сделаю так, как ты скажешь. Вадим, я хочу поговорить о другом. Верь мне, я против этой дамы ничего не имею, не знаю, кто она для тебя. Но я дал себе слово никогда не вступать с женщинами в деловой контакт. У меня на этот счет есть горький опыт. Я два раза из-за них чуть не прогорел. Они не знают, чего хотят, но всегда считают себя знатоками дела, понимаешь. Они – что кастрюля, звон есть, но внутри пусто. Друг, голос свыше мне сказал, чтобы я никаких дел не имел с ними. Они только одно греховное дело хорошо знают, больше ничего, понимаешь. Вадим, если был бы вместо тебя другой, я бы отказался. Ты у меня сидишь уже в сердце. Даю тебе слово, сделаю так, как захочет эта дама, но только чтобы она не показывалась. В третий раз мне точно придет конец. – Лицо сделалось страдальческим. – Дай мне слово, что выполнишь мою просьбу.

– Даю слово, я же обещал. – Вадим остался в недоумении: настоятельная просьба казалась нелепой.

– Я тебе после все расскажу, может, ты даже заплачешь. —Джонни был искренен в своих чувствах.

– Джонни, думаю, не стоит расстраивать себя неприятными воспоминаниями. Убежден, что не стоит, – проявил к нему сочувствие.

– Ты прав. – Взор был исполнен печали. – Через неделю приходи, я приготовлю документацию. Эх, Вадим.

Он сел в пикап и уехал.

(Джонни, как и уверял, сдержал свое слово: контракт, смету и другие необходимые документы Вадим получил в означенное время. По договору заказчиком значился Вадим, от него и требовалась подпись. «Только ты и никаких женщин», – Джонни был неумолим. Вадим не сообщил Валентине о своеобразном решении строителя: не хотел огорчить. К тому же, счел он, не представит затруднений найти повод, чтобы «убрать» Валентину вон с глаз Джонни.

После того дня они больше не виделись. Джонни звонил ему несколько раз, но Вадим под благовидным предлогом отказывался от встречи. Вероятно, перманентная радость того была Вадиму в тягость.)

Вадим остался стоять, глядя вслед удалявшемуся автомобилю:

«Причудливый характер: суеверие тесно соседствует с жизнерадостностью. Наверное, признает только крайности. Смешно, свои же внутренние рассуждения принял за голос свыше. Джонни, Джонни, хороший ты мужик, только со странностями. Феномен».

Машина скрылась за поворотом, Вадим направился в гостиницу.

Валентина стояла возле окна в своей служебной комнате. Когда Вадим вошел, она встретила его с нервической улыбкой. Выражение лица рассмешило его, она в ответ резко повернулась к нему спиной. Вадим подошел, сзади обнял руками.

– Валь, ну не злись. – Она двинула плечами: отстань. Он прижал ее к себе, наклонился к ее уху:

– Открою тебе тайну: я обратился к звездам: «Вечные судьи, скажите, наблюдали ли вы только что какой-нибудь страшный случай у гостиницы нашей?» Звезды от удивления замерцали и хором ответили: «Ничего страшного мы не заметили. Земля продолжает вращаться, а значит, жизнь на ней продолжается. Мы любим нашу сестрицу Валентину, с нетерпением ждем встречи с ней». А твоя звезда с обидой сказала: «Почему Валентина не прилетает ко мне, передай ей, что я горю желанием принять ее». Потом добавила: «Скажи ей, что я вечером буду светить только для нее, гореть ярче всех».

Видишь, звезды не заметили никакой трагедии. Не расстраивай их, иначе от горя они потускнеют, и по твоей вине жизнь на земле прекратится.

Валентина посмотрела ему в глаза:

– О чем вы спорили?

– Ни о чем, просто обменивались мнениями. Прежде необходимо договориться, потом строить.

– Вадим, не лги, я все видела. Он возбужденно жестикулировал, и вы говорили не о строительстве,

– Неудивительно, южане – экспрессивный народ.

Она с недоверием смотрела на него. «Не отвертеться», – промелькнуло в голове у Вадима.

– Валь, если бы он знал русский язык, эффект был бы иным, – ты же мне доходчиво, со знанием дела изложила свои соображения. Ты не виновата в том, что говоришь с ошибками, – язык у них сложный, немыслимо усвоить его за короткое время. Вдобавок, нервничала, я же видел. Так что обоснованных претензий к тебе нет. Обычная ерунда, не бери близко к сердцу.

Логически верное суждение Вадима принесло ей утешение.

– Ты тоже хорош, мог бы и вмешаться, – оставила за собой право упрекнуть.

– Извини, конечно, но меня разбирал смех, когда я видел, как меняется выражение его лица, трудно описать словами. – Он опустил голову, направил на нее угрюмый взгляд.

Валентина засмеялась:

– Да, вспомнила, у него был именно такой вид.

Спустя несколько минут они заразительно хохотали, живописуя друг другу комические подробности примечательной встречи.

Пресек забавное занятие шорох в коридоре.

– Катерина убирается! – Валентина вскочила с места, быстро надела рабочий халат, натянула на руки хозяйственные перчатки, поцеловала Вадима в щеку – в благодарность за утешение – и бросилась на помощь работнице.

Вадим решил отправиться домой. Он неоднократно подмечал, что Валентина с неохотой принимала его присутствие в гостинице. Душой он тянулся к ней, жаждал общения, но в то же время считался с ее желанием быть полноправной