– Уложишь Вила? – спросил я. – Мне после всего этого нужно выпить.

– Конечно. – Она протянула руки к Вильяму: – Пойдем, мартышка.

– Тебе налить?

– Ну, если ты будешь, то и я с тобой.

Как только Мел взяла Вильяма на руки, он положил голову ей на плечо и закрыл глаза. Без пятнадцати девять – ему давно пора было спать. Мел развернулась и пошла к лестнице, а Вильям сонно бормотал ей в шею, чтобы она почитала сказку.

– Ты уже совсем спишь, какая сказка, Вильям?

В ответ он снова что-то пробормотал, но спорить по-настоящему у него уже не было сил.

Я нарочно шумно протопал в кухню, разулся там и на цыпочках вернулся в прихожую. Мел поднялась по лестнице и скрылась в коридоре второго этажа. Я на секунду заколебался. Мне совершенно не хотелось обнаружить, что жена все еще лжет мне, но я должен об этом знать. Я чувствовал, что сегодняшний провал случился не без ее помощи, но нужно было удостовериться. Убедиться, что я прав хоть в чем-то. Уж лучше горькая правда, чем сходить с ума от подозрений.

Лучше знать, чем не знать.

На кожаной куртке Мел было четыре кармана. Жвачка, салфетки, бальзам для губ, но телефона нет. Я расстегнул молнию на сумочке. Сердце билось так, словно я собираюсь что-то украсть в магазине и меня могут поймать. Сумочка была из мягкой коричневой кожи, гладкой и приятной на ощупь. Из спальни сверху доносились приглушенные голоса жены и сына. Наверняка он сейчас пытается рассказать, что слишком устал, чтобы чистить зубы. Лишь бы Мел не пошла у него на поводу, только не сегодня. Так у меня будет еще пара минут.

Сумка будто и состояла только из кармашков, молний и клапанов. Я проверял каждый максимально быстро, доставая и убирая назад содержимое: три губных помады, еще один бальзам, кошелек, пудреница, зеркальце, прокладки, ключи, полпачки конфет, блокнот. Обычная сумка современной женщины.

Ничего. Я проверил внешний карман на молнии. Там телефона тоже не было. Но чувствовалось, что в ней лежит ее что-то плотное и тяжелое. Я сжал сумку. Вот оно. Размер с пачку игральных карт, но тоньше. Я повертел сумку в руках, чтобы понять, как добраться до спрятанного предмета, прощупал швы.

В нижней части подкладки оказалась дыра сантиметров пятнадцать длиной. Точнее, не дыра, а разрез – края были ровные. Я запустил в него пальцы, чувствуя, как рубашка липнет к внезапно вспотевшему телу. Сверху послышался звук открывшейся двери, я поспешно положил сумку на столик и попятился в полутемную гостиную. Мне было видно, как Мел подталкивает Вильяма в ванную. Щелкнул выключатель, верхняя площадка лестницы осветилась. Я замер, чувствуя, как колотится сердце. Жена предала меня, и я знал об этом, но она просила моего прощения. Она солгала, и я поймал ее на лжи. Так в чем же дело на этот раз?

Лучше знать наверняка.

Я вернулся в прихожую, схватил сумку и просунул пальцы под подкладку. Нащупав гладкий пластик, вытащил маленький телефон «самсунг», черный, новый, без чехла.

С момента выхода первого айфона мы с Мел пользовались только айфонами, ей бы и в голову не пришло купить «самсунг».

Так что это телефон я не видел ни разу. Кнопка на нем была только одна, и когда я ее нажал, на экране появился запрос четырехзначного пин-кода. Что же это могло быть? Наверняка, у меня есть не больше трех попыток, чтобы ввести нужные цифры, а потом он заблокируется.

День рождения Мел? 15 сентября. 1509.

Телефон коротко провибрировал и набранные цифры исчезли. Не то. Сверху донесся голос Мел. Спокойно, но твердо она объясняла сыну, что зубы чистить все равно придется, как бы он ни устал. Значит, у меня есть еще пара минут.

А когда у Бена день рождения? Черт, не знаю. Где-то в январе, кажется.

Что это еще могло быть? На телевизоре была блокировка от детей, которую мы включили, чтобы Вильям случайно не наткнулся на «Игру престолов» вместо мультика. Там мы использовали дважды повторенный номер дома. 4343.

Снова короткая вибрация. Неверный код. Я почувствовал, как по спине стекают капли холодного пота. Последняя попытка, и телефон заблокируется. В отчаянии я набрал последние цифры, что приходили сразу в голову: дата рождения Вильяма. 1406.

Появился стандартный экран с кучей иконок. Ну, конечно! День рождения сына.

Сработало.

А теперь действуем быстро.

Телефон был в бесшумном режиме. Логично. Я открыл сообщения.

Пусто.

Похоже, она сразу стирала их после отправки. Умно.

Сверху донесся звук спускаемой в туалете воды. Соберись. История звонков: посмотрим, с кем она могла разговаривать.

Тоже пусто.

Ни звонков, ни сообщений. Я нашел чертов телефон, вскрыл чертов пароль, и все зря?! Ну, нет! Должно было остаться хоть что-то. Я обязан был извлечь из него хоть какую-то информацию.

Наверное, это был тот самый телефон, на который она делала фотки для Бена. Снимать такое на айфон было бы рискованно – мы оба регулярно давали телефон Вильяму, чтобы занять его в очереди в магазине или в машине, и половину приложений составляли игры. А сын управлялся со смартфоном чрезвычайно ловко, умел открывать и запускать практически все программы, чем и занимался время от времени. В том числе смотрел фотографии. Рано или поздно, он мог наткнуться и на те, что предназначались только Бену.

Нет, для этих фото нужен был отдельный телефон. Этот.

Я открыл галерею. И в третий раз пусто.

Так. Ни сообщений, ни звонков, ни фотографий. Телефон будто вычистили. Но это не так уж и просто сделать, если не сбрасывать до заводских настроек. Когда Вильям утопил мой айфон в ванне в прошлом году, Мел отдала мне свой старый телефон. Она почистила его, но не сбросила полностью. В результате то тут, то там все-таки всплывали старые фотографии, сохраненные номера, остатки резервных копий и все такое.

А это идея. Я нашел менеджер файлов и запустил его. Я открыл папку внутренней памяти.

Звонки

Система

Видео

Загрузки

Резервная копия

Вот оно. Открыв папку, я увидел кучу непонятных типов файлов, но потом глаз зацепился за знакомое расширение: JPEG. Изображение. Я ткнул в название файла.

Фото полуголой Мел заполнило экран.

Она стоит на кухне, наклонившись к камере, на лице застенчивая улыбка. Свободная рука под обнаженной грудью. Я уже видел эту фотографию. В пабе, когда туда ворвалась Бет и устроила сцену. На мгновение я замер будто парализованный, уставившись в экран. Одно