держал его одной рукой за лицо, а второй ударил его ножом снизу… в голову. Пробил подбородок, язык, нёбо. Лезвие было где-то очень близко к его мозгу. Открыв рот, он дал своим коллегам полюбоваться лезвием моего ножа.

– Рахлес! Отпусти его! Живо! – сделал шаг вперёд гвардеец. Всё тот же. Переговорщиком себя почувствовал?

Кровь стекала по ножу на руку, капала на пол. Я сильнее надавил на глаза заложника. Он чуть застонал. Лечение. Моё Лечение ему не сильно поможет, но хоть не сдохнет.

Раньше времени.

– Ему нравится. Хочешь докажу? Легко. Если хочешь, чтобы я тебя отпустил, – обратился я к насаженному на нож, – просто кивни. Ну же! Вот видишь! Его всё устраивает.

– Ты больной!

– Серьёзно? Мучить тех, кто не может ответить – признак Силы, а мучить таких крутых гвардейцев – безумие. Вот только ты не учёл – для меня это вы те, кто не может дать сдачи.

– Уверен? Думаешь, он нам важен? Парни, дава…

– Я думаю, вам важен я, – перебил я говоруна. – А когда вы не сможете взять меня живьём, то сами займёте моё место на столе пыток своего Владыки. Оно тебе нужно? Тем более, когда я сдался.

– Ничего ты не сдался!

– Сдамся. Но сначала, давай-ка мы лучше прогуляемся.

– Что? Куда?

– Туда, где ответственность за провал будешь нести не ты, – тут я решил снова поболтать со своим “близким другом”. – Прости, что-то я о тебе забыл совсем! Ты как – нормально? А то с виду у тебя упадок сил, тяжёлое дыхание, выглядишь так, будто в обморок сейчас свалишься. Слышал это симптомы недостатка железа. У тебя как с этим?

Он что-то промычал. Возможно, в этот момент на Катиноле родился мат.

– Умеешь спиной вперёд ходить? Ты главное не кивай. Я тебя сейчас научу. Давай, левая нога назад. Правая. Левая. Правая. И повторить. А ты молодец! Не теряй темп.

И мы пошли. Я тащил за собой одного гвардейца. Ещё двенадцать шли за мной сами.

– Давай-ка ты мне подарочек сделаешь. Интересная штучка у тебя на поясе висит. Аккуратно, двумя пальцами, подальше от кнопки активации. Вытаскивай. Давай-давай. Во-от. Теперь руку чуть назад. Ещё. Ещё чуть-чуть. Ну что ты, в кармашек мой попасть не можешь?! Глаза для слабаков. А ты ведь не слабак? Вот так. Аккуратно опускай. Молодец. Я пока его у себя поношу.

– Ты не сможешь им воспользоваться, – “просветил” меня переговорщик.

– Он тоже. Здесь поворачивать?

Мы стояли у бокового прохода. Можно было продолжать идти по этому или свернуть.

– … Эм, можно и здесь, – совсем не спалился переговорщик.

– Если можно, значит повернём. Так, вот сюда. Постой. Дай-ка я выгляну. Вдруг там твои друзья? Начнут делать резкие движения и убьют тебя ненароком.

Выглянул. Никого. Поворачиваем.

Двое гвардейцев отделились, прошли дальше по коридору. Через минуту мы услышали звук падения решётки, через две к группе вернулись уже шестеро гвардейцев.

– Что вообще происходит? – поинтересовался шёпотом один из новоприбывших.

– Я сам уже ничего не понимаю, – ответил ему сосед по нашему странному шествию.

Через десять минут за мной шло двадцать пять гвардейцев. Я уже восемь раз Лечил своего заложника. Но ему становилось только хуже.

– Давай-ка к стене! – крикнул я, когда из-за очередного угла, у меня за спиной, вышли четверо гвардейцев.

Прижался к стене.

– А теперь бочком. Какой молодец! А вы присоединяйтесь к нам. У нас тут весело, – поприветствовал я новеньких.

– Что это значит?

– Всё по плану. Кажется, – ответил переговорщик.

– Здесь куда?

– Прямо… Почему ты идёшь, куда я говорю? Ты знаешь, что тебя там ждёт? – не удержался от вопроса гвардеец. М-да, переговорщик из тебя так себе.

– Почти сотня новых друзей?

– Если знаешь, почему идёшь?

– Чтобы убить вас всех разом, а не искать как тараканов по всему замку… В смысле, сдаться хочу.

– Ты псих.

– “А меня больше интересует, почему они делают, что ты говоришь? Ведь есть десятки других логичных решений. Тем более, когда их уже столько собралось. Они их просто не видят. Ты им Разум запудрил. Влад, кем ты всё-таки был на Земле?”

Свернули. Почти пришли. Короткий коридор, переходящий в широкий зал. Отсюда я никого в этом зале не видел, но уверен, так и задумано. Наш пункт назначения.

– Парни, не забудьте эту решётку опустить. Да-да. Давайте, смелее. Ну что вы как неродные?

Двое гвардейцев опустили решётку, отрезающую этот коридор.

– Ну что? Вы со мной туда? Или может здесь подождёте?

– С тобой.

– Как знаете. Давай-ка к стеночке прижмёмся. А то чувствую, стоит мне спиной вперёд в тот зал войти, и придётся им искать нового хозяина для твоего доспеха. Бочком, бочком. А ты молодец. И как оно – безысходность и беспомощность? Воодушевляет, правда? Не беспокойся, я тебя убивать не стану. Я даже руку с глаз сейчас уберу, если ты не станешь глупости делать. Не станешь?

Заложник промычал что-то положительное. Убрал руку. За спину. Там у меня, каждая в своём отделе ранца, лежали две мои заготовки. Расстегнул часть тесёмок на одной. Теперь смогу быстро выхватить. Вытащил из кармашка доспеха флакончик с микстурой. Одним глотком влил в себя. Теперь пять минут меня будет сложнее проклясть.

Ого! Большой круглый зал. И забитый.

– Давай, быстрее! – протащил я своего заложника вдоль стены.

Тут точно собрались почти все. Или вообще все. Зал был метров шесть высотой. На четырёхметровой отметке было что-то вроде карниза. По всему кругу. На нём стояло гвардейцев двадцать. И это только те, кого я заметил. Тех, что надо мной, я посчитать не мог. Но внизу их было ещё больше.

– Это ещё что за ерунда? – спросил здоровый гвардеец, стоящий чуть впереди остальных.

– Так получилось, – ответил ему зашедший в зал переговорщик.

Ещё одна решётка опустилась. Из коридора на противоположной стороне зала вышли ещё пятеро гвардейцев.

Все в сборе. Все заперты.

– Ладно. Неважно, – сказал здоровяк. – Ты ведь не думаешь, что заложник тебе чем-то поможет? Сдавайся. Мы не причиним тебе вреда.

Я засунул руку в ранец. Уцепился за артефакт. Надеюсь сработает.

– Ты Нурлин, правильно?

– Ты меня знаешь?

– От малютки слышал.

– Малютки? А-а! Ясно. Поэтому ты смог уговорить моего младшего брата-дурака на этот бесполезный бунт?

Он старший брат Гонгли? Вот оно значит как. Тогда он должен был знать их отца.

Знал их самих.

– Не тебе слабаку говорить о бесполезности. Вы ведь все слабаки. Ваш Владыка признал вас бракованными в сто пятьдесят лет. И дал вам шанс ради свободы мусором поваляться у него в ногах ещё пятьдесят лет. Дал