Громыхнула где-то за поворотом узкого коридора тяжёлая дверь, вокруг вновь воцарилась непроглядная темнота. За крошечными зарешёченными окошками шумел непрекращающийся дождь…

– Как ты себя чувствуешь? – осторожно спросил Джереон, когда едва слышные всхлипы и вздохи стихли. Мари не ответила. – Не печалься… Ты ведь будешь жить, разве это не радость?

– Я была готова встретить смерть с большей радостью, – буркнула девушка. Она сидела на полу, прижавшись спиной к холодному камню стены и поджав колени. – Разве это будет жизнь?

– Пока мы живы, всё может измениться, – улыбнулся старик. – Я здесь уже почти двадцать лет, а всё ещё не потерял надежды хоть на склоне лет побыть свободным.

– Дедушка, – Мари чуть помедлила, не решаясь задать вопрос, – а всё-таки, за что вы здесь?

– За что? – с горечью хмыкнул собеседник. – Я очень много знаю, девочка моя.

– И всё? Разве не из-за этого убивают всех этих «мёртвых шпионов»? А вы ещё живы.

– Нет, это не всё… Послушай-ка, – он задумчиво вздохнул. – Ещё никто не уходил отсюда, чтобы жить. Ты уверена, что хочешь знать всю правду?

– А вы боитесь, что я разболтаю? – Мари чуть отвлеклась от собственной печали.

– Нет, я боюсь, что ты потеряешь ко мне всякое уважение, – ответил Джереон.

– Мне кажется, каким бы тяжким не было ваше преступление, наказание давно превзошло всякую справедливость.

– Раз уж тебе действительно интересно… Возможно, тебе это поможет, – старик откашлялся. – История моего заточения началась, как и у всех заключённых, на свободе. Задолго до ареста…

Тогда страной правил ещё отец доброго короля Фридриха. Я был молод, мне исполнилось шестнадцать, когда родители отправили меня в город, чтобы заработать немного денег. Мы жили бедно, в семье было пятеро братьев и сестёр, и я старший. Чтобы помочь семье, я отправился искать работу в Фалькнес. С моей стороны, конечно, было смешно идти сразу в столицу, ведь я толком не умел ничего, не знал никакого ремесла, всё чему научил меня отец – заготавливать дрова, да строгать из дерева всяческие поделки. Но это умение в городе никого не заинтересовало, я ведь не был искусным резчиком, а таких мастеров-недоучек хватало с избытком. Я отчаялся искать… Но Господь, верно, услышал мои молитвы и послал мне спасение. В одно удивительно солнечное утро я встретил на рынке девушку… Даже девочку, я бы сказал. Как сейчас помню, она шла с большущей корзиной, прикрытой белой салфеткой, в чистеньком переднике, новеньком скромном платье и в смешных деревянных башмаках. Уж и не знаю, почему она подошла ко мне, верно, у меня был такой печальный вид, что она решила, что мне нужна помощь. Она подошла, взглянула на меня своими лучистыми глазами и произнесла удивительно ласково: «Вам грустно?». Я молчал, заворожённый её проницательным взглядом. Тогда она сказала с улыбкой: «Вы поможете мне донести корзину, а я выслушаю вашу беду и постараюсь помочь». Я конечно же не мог отказать этому милейшему созданию. Мы пошли по узким улицам столицы, я рассказывал ей о своей несчастной судьбе, о голодных братишках и сестрёнках, о том, как тяжело матушке и батюшке растить их. Она слушала молча и серьёзно, а потом сказала: «Я вам помогу». И в это мгновение мы остановились у ворот. Каково же было моё удивление, когда я поднял глаза и увидел, что мы стоим у ворот замка самого короля. Оказалось, что девочка эта служила при дворце вместе со своей матерью. Она помогала на кухне. Уж не знаю, как и с кем она говорила обо мне, но в тот же день мне дали работу в дворцовом цветнике. Придворный садовник был очень стар и едва ходил, я стал помогать ему.

Через год скончалась любимая всеми королева… Тогда же умер и старый садовник, я стал работать один. А та девочка… Я был влюблён в неё, а она в меня. Прошло четыре года с нашей встречи, она выросла и стала очень красивой девушкой, ей дали работу при короле. Она подавала безутешному правителю еду в обед. И так случилось, что он утешился… Он заметил мою любимую, заметил и сделал ей предложение, – Джереон тихо вздохнул, совсем погрузившись в свои воспоминания. – А она не могла отказать. Как она могла?

Я не могу знать, почему у них не было детей… Минул год с момента свадьбы, и в один пасмурный день моя любимая пришла в сад. Она плакала. Я давно не видел её. Просто не позволял себе смотреть, чтобы не ранить её чувств, да и своих тоже. Но тогда я смотрел и не мог оторваться, не мог просто уйти. Я подошёл к ней, как старый друг, будто она и не была никогда моей королевой, подошёл и спросил, что печалит её. Она взглянула на меня такими же как в детстве лучезарными глазами, такими же чистыми и добрыми. Она рассказала, что король часто гневается на неё. Его сердило всё: её походка, манеры, жесты, взгляды, слог – всё то, что я так в ней любил, король начинал ненавидеть. Потому что он никак не мог забыть свою почившую королеву. А моя любимая никогда не смогла бы её заменить. Тогда пошёл дождь, будто само небо плакало вместе с несчастной девушкой. Мы были слишком далеко от замка, и я не позволил ей уйти, предложил переждать дождь в закрытой беседке, в самой глубине сада. Мы ждали… Долго ждали, а дождь всё не прекращался. Она замёрзла, и я обнял её. Боже… Я так мечтал об этом. Так долго мечтал. И она мечтала. Ведь она всё ещё любила меня, хотя и молчала об этом, храня верность супругу. Но тем вечером… Мы не смогли себя сдержать. Через месяц я узнал из придворных сплетен, что королева ждёт ребёнка. Она не говорила мне, она вообще больше не появлялась в саду. Совесть не давала ей продолжать жить как раньше, ведь она нарушила клятву, данную перед Богом. Даже исповедь не подарила ей облегчения.

У короля родился третий сын, и правитель был рад. Он, казалось, наконец ожил, засиял. А королева тем временем становилась всё мрачнее и печальнее… День за днём. И однажды ночью она снова пришла ко мне. Она сказала, что больше не может жить с тяжестью измены на душе, что во всём сознается королю. Я отговаривал её как мог, говорил, что её могут казнить, нас обоих могут… Но она сказала лишь, что никогда не выдаст меня и просила самого молчать. Потом она в последний раз поцеловала меня, я до сих пор помню этот поцелуй так, будто он был только что. И мне так же невыносимо грустно ощущать его, как и много… много лет назад. Я не мог уснуть всю ночь, но не решился идти к королевским покоям, хотя и знал, что короля нет в замке, он был в отъезде и должен был вернуться утром. Я боялся.

А утром узнал, что королева убила себя… Конечно, всем придворным и прислуге сказали, что бедная женщина по неосторожности выпала из окна, но я ведь знал, что это не было случайностью… И король знал. Служанка, которая первой обнаружила, что королева умерла, нашла в комнате записку, где она признавалась королю в измене. Она, как и обещала, не раскрыла моего имени, написала лишь, что больше не может жить с такой тяжестью на сердце. Мне повезло, что и служанка оказалась не из болтливых. Она знала о наших с королевой чувствах друг к другу уже давно и всегда молчала. Она сразу догадалась, кто был настоящим отцом маленького принца и поведала мне о записке, чтобы я знал, что мне нечего бояться.

Моему сыну тогда было два года… Я смотрел, как он рос, радовался и горевал, сохраняя всё в своём сердце. Видел в мальчике черты моей любимой и не могу передать словами, сколько счастья и боли это доставляло мне.