Уиллом накануне на спарринг-арене, было ясно, что поводок, на котором он держал себя по отношению к нашему младшему брату, ослабел. Ускорение этого процесса может иметь катастрофические последствия.

– Так что же вы предлагаете нам делать, Ваше Величество? – почти умоляюще спросила Герцогиня, широко разводя руками. – Девочки начнут паниковать, если узнают, что устраненную девушку скормили Охотникам.

Услышав это, я зажмурил глаза. Часть меня знала, что такова будет судьба девушки. Эдмунд был так взбешен тем, что Герцогиня поставила его в неловкое положение, что выбрать менее ужасное наказание было бы не в его стиле. Но частичка меня лелеяла надежду, что он предпочтет дипломатию гордости и согласится на менее ужасную форму возмездия.

Он этого не сделал. И вот линии фронта очерчены. Я видел это по лицу Герцогини. На этот раз Эдмунд зашел слишком далеко. С этого момента между ними все станет только хуже. Довольно скоро я буду вынужден выбрать чью-то сторону.

Я люблю свою тетю. Она контролирует себя и умеет манипулировать, но в глубине души – добрая. Однако безопасность моих младшего брата и матери зависит от того, буду ли я защищать Эдмунда до конца.

Возможно, пришло время покончить с этим фарсом. До сих пор я мирился со своей судьбой, пока это значило, что те, о ком я забочусь больше всего, в какой-то степени защищены от жестокости Эдмунда.

Все изменилось.

Ситуация накалилась. Придется полностью довериться союзникам, которые помогут мне выкорчевать и разоблачить тайных сторонников Эдмунда. Тогда мне нужно будет устранить их. Если меня поймают, я буду признан виновным в государственной измене и убит. Но если нет?

Свобода. Я смогу свободно устроить переворот и посадить Уилла на трон, который ему и принадлежит. Если наш отец станет жертвой этого процесса, так тому и быть.

Я понял, что именно эта мысль сидела в глубине моего сознания уже несколько месяцев, ожидая, когда я буду готов.

И я знал, что отчасти эта готовность была связана с парой золотистых глаз. Хотя и не мог признаться в этом даже самому себе.

Теперь мой путь свободен, я снова настроился на разговор, чтобы дослушать до конца.

– Я поговорю с Эдмундом, посмотрим, что можно сделать, чтобы немного успокоить ситуацию, но ты пока не вмешивайся, Эванджелина. Это не просьба. Это приказ, – сказал Стирлинг, не отрывая глаз от лежащих перед ним бумаг.

Губы Герцогини сжались в тонкую линию, но она присела в глубоком реверансе.

– Да, Ваше Величество.

Она повернулась и гордо вышла из комнаты, не прилагая никаких усилий, чтобы скрыть свое недовольство. Я встал, чтобы последовать за ней, но голос Стирлинга остановил меня.

– Знаешь, бывают моменты, когда мне хочется, чтобы все было иначе.

Я развернулся к нему, сохраняя невозмутимое выражение лица, несмотря на внезапный прилив крови к ушам.

– Что именно, Ваше Величество?

– Сердце твоего брата Эдмунда слишком черствое, чтобы он стал по-настоящему великим лидером. А у Уилла, по правде говоря, слишком мягкий характер. Жаль… жаль, что это не можешь быть ты.

Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не перепрыгнуть через массивный стол и не схватить его за горло. Он виноват во всем этом. Он сохранял статус-кво, продолжая поддерживать монстра.

– Ну, этого и не могло быть. В конце концов, я бастард.

С этими словами я развернулся и вышел из комнаты.

– Интересная была беседа с нашим отцом, брат мой?

Я обернулся и увидел Эдмунда, прислонившегося к стене коридора и пристально изучающего мое лицо.

– Не особо. Говорили об охране, – легко ответил я. Но мне было интересно, слышал ли Эдмунд наш разговор. Достаточно ли он близко стоял для этого?

– Точно, – протянул он, не сводя с меня глаз. – Что ж, наслаждайся оставшимся днем, увидимся на празднике вечером.

Я не стал утруждать себя ответом, зашагав дальше по коридору, отчаянно нуждаясь в глотке свежего воздуха.

Прошлая ночь была полным провалом. Мало того что с Сиенной все зашло слишком далеко, теперь и Энтони, и Эдмунд подозрительны и высматривают девушку, которая пробудила мой интерес.

Приходилось сохранять дистанцию больше, чем когда-либо.

Но теперь, когда попробовал Сиенну на вкус? Я сдержал рык и пинком распахнул дверь во внутренний двор. Я не мог думать ни о чем другом.

Лучшее, что я могу сделать, – полностью игнорировать ее. Если не узнают, что я хочу ее, они не смогут использовать девушку, чтобы контролировать или шантажировать меня. После вчерашнего танца нет никаких сомнений, что она привлечет достаточно мужского внимания, чтобы уберечься от исключения…

Сама мысль об этом заставила мои кулаки сжаться. Мысль о том, что на нее будут смотреть другие, вызывала желание рвать и метать. Другие будут прикасаться к ней?

Я зашипел, когда клыки вырвались из десен.

Будь она проклята, если я сделаю это, и будь проклят я, если не сделаю. Что ж, выбора ведь и не было, не так ли?

Не важно, как сильно я хочу Сиенну. Не важно, какой она была на вкус или как пахла. Не важно, как подскочил ее пульс под моим языком.

Сиенна вне досягаемости.

20

Сиенна

– На сегодня все, дамы. Остаток дня в вашем распоряжении. Вечером состоится потрясающая встреча, на которой у вас будет возможность провести несколько минут наедине с каждым подходящим мужчиной во дворце. Подточите свое остроумие, – посоветовала наша хозяйка, сверкнув клыками, что, как я предположила, должно было сойти за улыбку. – Красивый ум может быть так же привлекателен, как и внешность. Свободны!

Я облегченно выдохнула и встала, направляясь прямиком к двери. Это были бесконечные два часа: я слушала какую-то вампиршу по имени Гекула, которая без умолку трещала об истории монархии. Затем последовал тест на титулы различных вампирских аристократов, которые мне были безразличны. Единственное, что было интересно? Похоже, Король Стирлинг первый и единственный король их вида. За все время правления у него было несколько жен, но не так много, как можно было бы подумать, учитывая, что ему буквально тысячи лет. Однако у его сестры, Герцогини Эванджелины, был лишь один муж.

Максим Смелый.

Фиолетовые глаза Гекулы горели, когда она рассказывала о его храбрости в битве с теми, кто хотел уничтожить их вид. Максима постигла преждевременная кончина после того, как группа вооруженных вилами крестьян устроила засаду во время поездки на материк за человеческой кровью. Он убил сорок