привыкать к новой палитре чувств, которые ранее отсутствовали в рисунке его существования.

Лайт засмеялся на его замечание.

– Это добавит мне очков популярности среди наставников, если из-за меня туда станут доставлять еду. Значит, не убегу завтра, пока не выполню долг именинника.

– Ты… со своими музыкантами или докторишками планируешь отмечать? Так и не понял, с кем из них ты общаешься больше, – как бы между прочим спросил Мин. И самому за себя стало противно от столь несуразной попытки выудить информацию, которая не должна была играть для него какой-либо роли, но почему-то играла.

Мин старался прийти к логическому объяснению: он просто хочет знать наверняка, ведь неизвестность досаждала. Да и друзья спрашивают друг у друга такие вещи. Вот Бест постоянно задавал ему даже самые беспардонные вопросы и не чувствовал от этого ни капли стыда или неловкости. Поэтому следовало игнорировать откуда ни возьмись несвойственные ему ощущения.

– Хотелось бы, но я лучше съезжу к родным, а мы с парнями увидимся потом. Может, посидим где-нибудь, когда я вернусь.

Одна из помощниц Нун в это время позвала экономку, и они остались на кухне вдвоем.

– Надолго уезжаешь? Завтра только четверг или у вас нет занятий? Хотя я слабо в это верю – у докторишек всегда адский график.

– Ты и сам знаешь, пары в последние месяцы – скорее формальность, чем реальная надобность. А вот с практикой иначе. Поэтому в среду и четверг у меня дежурство. Попросил перенести, чтобы успеть завтра на последний автобус и приехать утром, чтобы остаться на все выходные, – поделился Лайт.

– Отцу сказал?

– Хотел вчера, но его не было здесь. А завтра сразу же с вещами пойду на занятия, а оттуда в больницу. Придется сообщить по телефону. Или это будет невежливо, как ты думаешь?

– Возможно, – пожал Мин плечами. – Но это твой день рождения, и ты едешь к своей семье. Не вижу ничего, что касалось бы моего отца.

Если бы они с Лайтом не нашли общий язык, он бы зацепился за повод опустить того в глазах Вонграта-старшего. Сейчас же актуальность подобных действий таяла с каждым днем. Теперь интерес отца к гостившему в их доме студенту уже не трогал. В соседстве с докторишкой нашлись свои плюсы: общение с родителем свелось к еще большему минимуму, поскольку часть внимания Лайт брал на себя. Не со злым умыслом или подхалимством, а поскольку эти двое, кажется, действительно наслаждались обществом друг друга.

– Да, но я живу в вашем доме.

– По его приглашению. Я отлично это запомнил, учитывая с каким «восторгом» воспринял эту новость, – начал Мин. – И уже не раз говорил: ты – золотой студент, я – неудачный сын. Если у него возникнут претензии, он направит их на меня. Ему не сложно найти причину. Уверен, даже твое стремление уехать в день рождения к семье он оценит как последствие моего неподобающего поведения.

– Не черни себя попусту. И я не золотой студент. – Лайт утратил привычное улыбчивое и мирное выражение лица и теперь был угрюм и напорист.

– Я шучу, успокойся.

Многие не понимали этой скрытой иронии. Вообще, Мин считал слово «шучу» – одним из самых удачных и полезных изобретений человечества. Вот поистине волшебное, а не «пожалуйста». Можно сказать что угодно, а потом добавить «шучу», и слова перед этим сразу утратят ценность. Можно даже выпалить о желании умереть, но с беззаботным «шучу» это переставало быть криком о помощи, а превращалось в рутинное нытье. Можно признаться в любви, но, увидев сожаление или отвращение в чужих глазах, спасти ситуацию с помощью «шучу», выставив себя пусть и клоуном, но зато сохранив остатки достоинства. «Шучу» – любимое оружие трусов, лицемеров и хитрецов. Мин многократно прикрывался волшебным словом, и никто не улавливал, насколько серьезен он был.

Осведомленность Лайта обезоруживала, и чтобы еще один секрет не уплыл из его рук в загребущие лапы докторишки, он попытался поскорей закрыть тему. Этот парень вызывал в нем страх быть раскрытым. Уже в который раз, между прочим.

– Так что тебе подарить? Мы вовремя стали друзьями. Иначе тебе бы вряд ли понравился мой подарок, если бы я все еще тебя ненавидел. – Желание скрыть собственные чувства заставило Мина перескочить на тему, которая волновала его ранее, но не так, как очередной разговор о себе и отце.

– Ты меня поймал. Я тайно замышлял это с самого первого дня: задумал покорить тебя ради подарка, а твоя безумная подружка подвернулась как нельзя кстати, – в словах Лайта слышалась смесь колкой иронии и легкого раздражения.

– Тогда, боюсь, мой подарок должен быть внушительным, учитывая ситуацию, – усмехнулся Мин на последние слова парня.

– Ты такой смешной, не могу. Если без шуток, не парься об этом.

– Что обычно дарят тебе друзья? – все же настоял он.

– Эм-м-м… да по-разному. Аксессуары для инструментов или мангу, да всякое. Не выношу эти вопросы, если честно. Начинаю чувствовать, словно я вымогаю у людей что-то, когда меня спрашивают об этом. Не просто так говорят же: «Главное не подарок, а внимание».

– Тебе нужно мое внимание? Я польщен.

– Заткнись. – Лайт улыбнулся ему. – Из-за тебя я опаздываю. Все бы сейчас отдал, чтобы еще чуток поспать. Сможешь исполнить это желание в качестве подарка? Если нет, тогда я побежал.

И с этими словами ушел.

Сегодня Мину не нужно было идти в университет, поэтому он уже знал, чем займется. Вчера позвонила Мара: она смогла добыть данные из учреждения, куда отправили Нану. По крайней мере, уже подтверждение этого радовало. Поэтому Мин поехал в бар, в который после похищения намеренно не захаживал. Он перестал злиться на стервозную владелицу и страстно желал закопать пережитое безумие в недрах памяти, как только убедится, что дело закрыто окончательно. Ведь ему удалось пережить ужасы и похуже.

Хотя вопрос с Макао продолжал оставаться открытым. И все же казалось маловероятным, что преступник будет снова искать с ним встречи, ведь того разыскивали теперь не только в Макао, но и в Бангкоке.

Когда Мин добрался до места, Мара с улыбкой чеширской кошки протянула ему тонкую папку. Внутри лежал распечатанный документ – врачебные заметки из медицинского центра в Калифорнии. В верхней части листа было написано самое главное:

Диагноз: синдром неконтролируемой агрессии.

Он не удивился. Учитывая упомянутые Наной «небольшие проблемки с гневом», даже не будучи сертифицированным психологом, Мин ожидал чего-то подобного. Хотя могло быть и хуже. Он пробежался глазами по записям, выделяя для себя несколько абзацев:

Пациентка чувствует агрессию и ярость, когда задевают ее самолюбие,