Лев Николаевич глубоко вдохнул и снял трубку. Его рука почти не дрожала.

Он давно ждал этого звонка, по несколько раз на дню замирал, глядя на бледно-желтый аппарат, гипнотизировал его, умолял позвонить скорее. Этот звонок возвестит о начале новой жизни, о выходе на новые рубежи…

Трубку он, правда, снял с некоторой опаской. Со вчерашнего дня его мучили нехорошие предчувствия. Ночью он внезапно проснулся, как от окрика, и долго лежал, пытаясь вспомнить тревожный сон. Сон тоже был связан с аппаратом цвета слоновой кости.

— Слушаю, — проговорил Лев Николаевич, постаравшись выразить в этом слове и свою преданность начальству, и готовность к великим свершениям.

— Ты что же это, Лева? — Даже искажения, обязательные при процедуре кодирования, не могли скрыть, что московский собеседник гневается. — Ты что, передумал? Расхотел на новое место?

— Что значит расхотел? — Лев Николаевич почувствовал, как его сердце провалилось, а руки похолодели. — Что вы имеете в виду? Я не понимаю…

— Не понимаешь? — Голос в трубке угрожающе зарокотал. — Это я не понимаю! Ты что, нашел какие-то другие ходы? Решил, что я тебе больше не нужен?

— Но Олег Валентинович! — выпалил Лев, забывшись. — О чем вы говорите? Я сделал все, как вы сказали! Я же передал бумаги…

— Ты что, совсем сдурел? Ты зачем имена называешь? — Казалось, трубка в руке Льва Николаевича расплавится от ярости. — Что ты передал, а самое главное — кому?

— Передал то, о чем мы с вами договорились. Вашему человеку, как вы велели в прошлый раз, когда звонили…

— Я тебе не звонил! — рявкнул собеседник. — И больше не позвоню! Не рассчитывай на меня!

В трубке раздался громкий щелчок, и полетели гудки отбоя.

Лев сидел, сжимая трубку в руке и глядя перед собой невидящими глазами.

Все его мечты пошли прахом.

О московском назначении можно забыть.

Можно больше не мечтать о настоящих деньгах и настоящих возможностях, открывающихся в столице.

Но что произошло? Как случился этот невероятный прокол? Ведь он, Лев Николаевич, своими руками достал кейс из сейфа, отнес на место встречи и передал связному. А теперь ему говорят, что в Москве ничего не получили.

Вряд ли Олег Валентинович врет — уж слишком был разозлен. Значит, это не просто прокол, не обычное недоразумение. Его, Льва Николаевича, подставили.

И подставил кто-то из своих.

В дверь кабинета робко постучали.

Он не успел ничего сказать, как дверь приоткрылась и заглянула Вера, секретарша начальника четвертого отделения. Нос у нее был красный, лицо заплаканное.

— Лев Николаевич, — прогнусавила она, — меня к вам отрядили вместо Виктории.

— Вместо Виктории? — машинально переспросил начальник.

Только теперь он осознал, что его секретарши с утра нет на рабочем месте.

— Вы разве ничего не знаете? — Вера всхлипнула. — Вика погибла… У нее в квартире был взрыв газа, а потом пожар…

— Вот как, — протянул Лев Николаевич.

Он больше не слушал Веру, которая продолжала что-то говорить, всхлипывая и то и дело промакивая глаза.

То, что он узнал, оказалось недостающим звеном, которое дополнило цепь его рассуждений, кусочком мозаики, завершившим картину.

Виктория! Она странно вела себя в последнее время — то задерживалась на работе после его ухода, то делала какие-то подозрительные звонки. И кто, кроме собственной секретарши, мог следить за каждым его шагом? Но, конечно, Виктория — только исполнитель, марионетка в чьих-то руках. Теперь, когда она выполнила свою задачу, ее попросту убрали.

И тот, кто это сделал, и прибрал к рукам кейс.

Он уже понял, кто это мог быть.

Антон! Наш великий хозяйственник!

Он постоянно крутился возле Виктории. Лев Николаевич решил, что это обычный служебный роман, точнее, очередная попытка Виктории устроить личную жизнь. Выходит, он ошибся.

Тут же перед глазами встал тот день, когда он передал кейс связному. Тому, о ком он думал, что это связной.

Антон под ничтожным, явно надуманным поводом зашел к нему в кабинет. Именно в это время Виктория вызвала шефа для конфиденциального разговора. Антон остался в кабинете, где был кейс. Он старательно изображал простофилю. Чересчур старательно. А самое главное — у него была прекрасная возможность подменить кейс.

Лев Николаевич схватился за голову.

Развели! Развели как последнего лоха!

И ведь сам виноват! Разве можно так доверять окружающим?

Значит, московское назначение ушло безвозвратно. Хорошо бы сохранить хотя бы этот кабинет, хотя бы сегодняшнее положение.

И вернуть свои деньги.

Он вспомнил, как однажды в доверительном разговоре его дальний родственник хорошо отозвался об одной охранной фирме. Лев Николаевич на всякий случай записал ее телефон — мало ли что в жизни пригодится.

Родственник сказал, что в той фирме работают одни женщины.

И это хорошо. Женщины спокойнее, надежнее, внимательнее к мелочам. И потом, они точно не напьются в самый неподходящий момент.

Лев Николаевич перелистал блокнот и нашел ту старую запись.

Снял трубку обычного городского телефона, набрал номер.

Ответил приятный женский голос:

— Частное охранное агентство «Амазонки»!

Он попросил, чтобы его соединили с оперативным директором, и коротко изложил суть дела.

— Вы знаете наши расценки? — поинтересовалась дама.

Расценки были достаточно высокими, но это клиента не остановило: он рисковал куда большей суммой.

По тихому переулку неторопливо шла молодая мама с коляской. Из коляски время от времени доносилось негромкое хныканье, на которое легкомысленная мамаша почти не обращала внимания.

Навстречу коляске двигалась сухонькая старушка с палочкой. Дойдя до перехода, старушка подслеповато огляделась и ступила на мостовую. В это время из-за угла вылетел мотоциклист. Старушка ахнула и попятилась, но столкновение казалось неизбежным. Молодая мамаша, оставив свою коляску, подскочила к переходу, обхватила старушку за плечи и ловко оттащила ее на тротуар.

Мотоциклист исчез за углом, старушка перевела дыхание и хотела поблагодарить свою спасительницу, но та уже скрылась в дверях кондитерской «Прекрасная булочница».

Внутри, кроме румяной продавщицы и пухленькой девушки у кофейного автомата, оказалась только одна посетительница — хорошо одетая молодая женщина с маленькой собачкой породы чихуа-хуа. Дама кормила песика ореховым печеньем и о чем-то с ним доверительно разговаривала.

Молодая мамаша разглядывала витрину с пирожными, время от времени покачивая коляску.