Дальше девушка узнала, что экономка приняла бедолагу, как подарок от сердобольного Корбла, отогрела, выкормила, никому не позволяя обижать сироту. Кот вырос и превратился в наглое прожорливое чудовище. Надо отдать ему должное — грызуны и другие мелкие животные обходили поместье стороной. Он успевал всюду: навести порядок на всех подворьях, призвав к порядку не только местных котов, но и всех собак без исключения, укрепил местную популяцию кошачьих выносливым и крупным потомством, наведываясь во все дома и сараи, как к себе домой, вызывая уважительный трепет арендаторов. Острые зубы и длинные когти держали от него подальше всех обитателей замка. Признавал только одну хозяйку, с которой у него было полное взаимопонимание. Но и герр Уц пользовался у него особым доверием. Видимо, звериная память оставила отпечаток, кто спас его от смерти. Казалось странным, что в присутствии мужчины он становился ласковым и совершенно безобидным, а завидев его, нёсся со всех сил и тёрся о его ноги, заводя утробно рокочущий моторчик.

Сейчас же Томас выглядел, словно вконец обезумевший, но не сдавшийся врагам воитель, готовый защищаться до последней капли крови.

— Кто посмел? Известно, кто, — обернулась Конопатая Уши. — Когда она приезжает, у нас и не такое случается.

Пфальцграфиня догадалась. Она уже поняла, что сестра баронессы и управляющего ещё та проказница, но чтобы вот так издеваться над животным? И это средневековая девушка, которая должна думать и поступать согласно лозунгу, определяющему роль идеальной женщины в германской системе ценностей, представленной четырьмя «К»: Kinder, Kche, Kirche, Kleider — дети, кухня, церковь, платье?

— Что здесь происходит? Что за галдёж?

Корбл, припадая на ногу, прошёл к столу, на котором в луже молока, вперемешку с черепками и бобами, намокали ломти хлеба. Щурясь, уставился в угол, куда осторожно ступая с расправленной в руках накидкой, направлялся Каспар.

Кот, быстро сориентировавшись, жалобно мяукнул и, как положено умирающему примерному домочадцу, пополз на полусогнутых лапах к спасителю.

Герр Уц во все глаза смотрел на крестника, за которым, гулко гремя и подпрыгивая, тащились половники.

Кашлянув и тяжело вздохнув, наклонился к обиженному, сгребая его в охапку, проронил:

— Ну и задам я этой девчонке. — Теребил хвост Томаса — засунувшего мурластую морду ему подмышку, — рассматривая тугие узлы.

— Я помогу, — отмерла Наташа, наблюдая, как по одному исчезали из кухни работники.

Первым вывалился в дверной проём Каспар. Конопатая, схватив ведро с водой, зацепившись за ящик с яблоками, облившись и выругавшись, выскочила следом за ним. Ещё две подсобницы ретировались в боковой проход. Ханна, складывая дрова у камина, косилась на коричневого тварюгу:

— Забыл, глупая животина, что от госпожи Элли можно ждать всякого? Небось, не первый день с нею знаком, — недовольно бубнила под нос. — Чует моя душенька — покой в этом замке закончился.

— Не нужно, — упрямился, красный как варёный рак, Корбл, отступая к столу.

— Нужно, — напирала Наташа, направляя его к стулу. — Меня попросили, чтобы я посмотрела вашу ногу. Я обещала.

— Я освобождаю тебя от обещания.

— Уши, ставьте воду сюда, — указала растерявшейся подсобнице с ушатом и ведром горячей воды на место возле стула. — Полотенце и коврик прихватили? — Уже управляющему: — Скидывайте сапоги.

— Мне некогда, — отнекивался, отступая, мужчина.

Развалившийся на столе кот, помахивая хвостом, благодушно щурился, глядя, как люди не могут договориться. Обласканный, он уже почти забыл о неудаче, постигшей его в самый неподходящий момент. Несносная девчонка, от которой, впрочем, приятно пахло мятой, подловила его, когда он уже почти сумел отшкрябать тяжёлую плотно закрытую дверь в камору с копчёностями. Она и в этот раз обманула неглупого, но податливого на съестное Томаса, как делала всегда, помахав перед влажным носом увесистым куском свежей корейки. Знала, плутовка, что за такой оковалок полосатый обжора отдаст все свои девять жизней.

— Хорошо. Только когда сляжете в кровать — обездвиженный — и за вами потребуется уход, меня не зовите. Поезд уйдёт.

— Кто это? — озабоченно потёр за ухом Гоблин. — Кто уйдёт?

— Поезд уйдёт, — с нажимом на слове «поезд» повторила девушка, усмехнувшись. — Не знаете, кто это такой? Узнаете, — медленно кивнула, вскинув бровь.

От того, как Умертвие повторила иноземное имя и как кивнула, пронзив его глазами цвета зимней хвои, у герра Уца неприятно заныло в области желудка. Откуда должен был уйти таинственный Поезд, и куда прийти — непонятно. Не в его ли поместье? Может это лекарь? Не нужен ему здесь посторонний, пусть даже и эскулап.

— Хорошо, — сдался он, — только посмотреть и всё. И этот… Как его… Не нужно…

— Поезд? — догадалась пфальцграфиня, сохраняя серьёзный вид. — Договорились. Закатывайте штаны, Уши вымоет вам ноги. Не волнуйтесь, больно не будет.

Герр Корбл снова озабоченно вздохнул. Он не любил, когда чужие руки касались его уродливого чувствительного тела.

Кивнув, чтобы Конопатая вышла, Наташа присела на прихваченную из кухни низкую скамеечку, водрузив мужскую ступню на свои колени.

— Элементарно, Ватсон, — вздохнула она, сразу увидев причину тяжёлой болезненной походки управляющего. — Плоскостопие правой стопы.

— Что? — нервно сглотнул мужчина, дёрнув ногой.

— Что-что… Безобразие! — воскликнула она, ощупывая голень и пятку больше для вида, роясь в памяти, пытаясь выудить, что она когда-либо читала или слышала о плоскостопии. Если она не ошибается, то есть врождённое и приобретённое. Но здесь, судя по всему — приобретённое. Хотя, откуда она может об этом знать? — Перелома стопы в этом месте не было? — Надавливала на подошву.

— Нет.

— Как давно вас беспокоят боли в ноге?

— Давно. Как приехал сюда.

— Много времени проводите на ногах. Верно? — Могла и не спрашивать. Задумалась. Попробовать массаж? Улучшает кровоснабжение, стимулирует рефлекторные точки, усиливает защиту организма. В данном случае он не повредит. — Хорошо. Будем делать растирание.

Корбл не спешил вырваться из цепких женских рук. Прикосновения Умертвия показались ласковыми и успокаивающими. Её ладони плавно перемещались по стопе, голени, поднимаясь к колену, вызывая приятную дрожь. Ему даже показалось, что она пойдёт выше, и он напрягся в волнующем ожидании. Но тёплые руки компаньонки баронессы, огладив колено, заскользили вниз. Это казалось таким несправедливым.

— Нужно делать массаж… растирание спины.

— Что? — очнулся мужчина, успевший расслабиться и даже задремать. Спохватился: — Спины? Зачем спины?

— Потому что так нужно. И следует обратиться к ведунье… У вас ведь есть ведунья в Хаденхайме, герр Уц?.. Она даст траву для ножных ванночек. Пока можно начать с солевых. И следует носить обувь из хорошей мягкой кожаной обуви. Слышите меня? — Заглянула в его осоловевшие глаза. — И сделать невысокий каблучок. Увидите, походка станет легче. Позовёте своего сапожника, я ему подскажу, как сделать каблук. — Похлопала по икре мужчины, разминая, расслабляя напрягшиеся мышцы.