Не успела эта мысль пронестись в мозгу алхимика, как что-топроизошло. Золотисто-зеленая змея выросла, ожила, покинула свою шкатулку,мгновенно заполнив собой все помещение. Фридрих почувствовал тоскливоеголовокружение, ему показалось, что его душу засасывает огромная воронка,космический вихрь. Окружающий мир поблек и перестал существовать. На смену емуявилась гулкая бесконечная тьма, клубящаяся и беспокойная.

«Это смерть, – подумал Фридрих отрешенно, без всякоговолнения. – Я умер. Конечно, ведь смерть – основа всякой жизни, смерть –это змея, пожирающая свой собственный хвост…»

Клубящаяся тьма поглотила его, он летел в бесконечном черномтуннеле, и, наконец, впереди показался слабый, тусклый, мерцающий свет. Чернаяволна еще раз перевернула алхимика, как разбитую лодку, и выбросила его накаменистый берег…

Фридрих вскрикнул от испуга и боли и очнулся.

Он находился в том же самом помещении, в жилище герцогскогопалача. И на первый взгляд ничего вокруг него не изменилось. Тот же низкийзакопченный потолок, то же пламя в камине… только сам он стал другим.

Фридрих чувствовал, что изменился: пройдя врата смерти, онзаново родился и стал совершенно другим человеком.

И еще… еще он чувствовал жжение на правом запястье.

Взглянув на свою руку, он увидел на ней браслет –золотисто-зеленую змейку, кусающую себя за хвост.

Уроборос.

Браслет был горячим, как будто его только что выковали вадском пламени и он не успел еще остыть.

– Приветствую тебя, господин! – проговорилМохаммед, нарушив царящую в комнате тишину, и опустился перед Фридрихом на одноколено. – Приветствую и прошу у тебя благословения!

И Фридрих, нисколько не удивившись, прикоснулся к плечумусульманина правой рукой, рукой в магическом браслете.

Только теперь он заметил, что куда-то исчез их гостеприимныйхозяин, Толстый Ганс. Фридрих не успел задать вопрос, как Мохаммед ответил нанего, указав рукой и взглядом в темный угол комнаты, туда, где стоял обитыйчерным бархатом гроб.

Алхимик помнил, что совсем недавно этот гроб был пустым, носейчас в нем лежал, со сложенными на груди руками, герцогский палач.

Впрочем, теперь это был не Толстый Ганс, а господин Иоганн –смерть разгладила его черты, облагородила их.

В изголовье гроба горели три черные свечи в серебряномподсвечнике, на груди покойника лежала черная роза.

Фридрих хотел спросить, что случилось с Гансом, отчего онумер и кто положил его в гроб… но он опять не успел задать вопрос, как Мохаммедответил на него:

– Смерть лежит в основе жизни, господин. Змея кусаетсебя за хвост, порождая бесконечную череду превращений. Время Иоганна миновало,настало твое время.

Александра Павловна Ленская сидела в кабинете своегоначальника, опустив глаза.

Полковник был ею очень недоволен.

– Александра! – повторял он своим нудным,скрипучим, как дверные петли, голосом. – Имей в виду – прежние заслугитебя не спасут! Я до поры до времени закрываю глаза на твои художества, нодолго это продолжаться не может!

– Что вы имеете в виду, Михаил Юрьевич? –вздохнула Ленская, не поднимая взгляда.

– Ты прекрасно знаешь, что я имею! – проскрипелполковник. – Ну вот скажи, Александра, зачем ты занимаешься убийствомпенсионера в поселке Комарово? Это же не наша территория!

– Не наша! – со вздохом согласиласьЛенская. – Но я чувствую, что то убийство…

– Отставить чувствовать! – оборвал ее шеф. –Ты не барышня из культурного института, ты майор милиции! Ты, Александра,должна не чувствовать, а работать! И работать над плановым расследованием, а ненад чем твоя душа пожелала! У тебя убийство Переверзева висит нераскрытое, а тыпосторонними делами занимаешься!

– Но эти два убийства точно связаны!.. Я уверена!..

– Отставить! – полковник повысил голос. – Намсвоих дел хватает, а ты в чужие суешься! Чтобы с этой минуты занималасьисключительно делом Переверзева!

Выйдя из кабинета полковника, Ленская почувствовала сильноеголовокружение и даже вынуждена была присесть возле стола Ксюши, секретаршиполковника.

– Что, наорал? – сочувственно прошептала Ксюша,покосившись на дверь кабинета.

Ленская молча кивнула.

– Зверь! – зашептала Ксюша. – Никакой жалостик женщинам! Никакого снисхождения!

– Я не женщина, – вздохнула АлександраПавловна, – я майор милиции…

Как бы то ни было, полковник был прав: дело об убийстве КешиПереверзева висело у нее на шее тяжелым камнем. Даже не камнем, а самымнастоящим мельничным жерновом. И никакого движения по нему не предвиделось.

Свидетели сообщили все, что могли, и больше из них ничегобыло не выжать.

Ленская решила применить старый, испытанный прием.

При расследовании всякого убийства нужно исходить изличности убитого.

Убитый Иннокентий Переверзев был, если разобраться,личностью пустой и никчемной. Ни приличной работы, ни семьи, ни образования. Вмебельном магазине, где он работал, о нем не смогли сказать доброго слова, иЛенская поняла, что он был там на грани увольнения. Родного дядю, единственногоблизкого человека, он по мелочи обворовывал. Из всех интересов, как сказали ейКешины сослуживцы, был у него один – посидеть с бокалом вина или пива вкаком-нибудь заведении.

Ну, значит, с этой стороны и придется зайти. Ведь навернякаон с кем-то там общался!

И Ленская начала обходить бары и пабы в окрестностях Кешинойквартиры.

Она заходила по очереди во все соответствующие заведения,подходила к бармену и показывала свое служебное удостоверение и Кешинуфотографию.

Ссориться с милицией бармену не с руки, поэтому АлександруПавловну не посылали подальше. Бармены старательно разглядывали фотографию ипожимали плечами – нет, не помнили они такого клиента… мало ли людей заходит…

К концу дня на левую пятку, там, где отложение солей,невозможно было наступить, спину невыносимо ломило, и в затылке ощущаласьтяжесть – наверное, к перемене погоды. И в довершение ко всему Ленская натерлана правой пятке огромную водяную мозоль. И туфли-то вроде были не новые, да чтотам скрывать – старые были туфли, разношенные до предела, и вот, пожалуйста.

Давно следовало туфли эти выбросить и купить новые. Исоседка все удивлялась: «Что же ты, Александра, магазинов избегаешь, этораньше, в наше время, в магазинах ничего было не купить, зайдешь и выйдешь ни счем, а теперь-то…»

У майора Ленской вообще с покупкой обуви были огромныепроблемы. Вроде бы и нога нормальная, не узкая и не широкая, размер обычный,самый распространенный, тридцать седьмой, а вот не подобрать никак удобныхтуфель или сапог! Может быть, оттого, что продавщицы смотрели на Ленскую слегким пренебрежением и ленились принести лишнюю пару, а она не умела призватьих к порядку. Вот если бы эти девицы попали к ней в кабинет, хотя бы каксвидетели преступления… Майор Ленская мигом выпотрошила бы их, вывернуланаизнанку, как старое пальто, перетрясла бы их память, как хозяйки трясутпыльные одеяла весной. Уж там-то они не смели бы презрительно смотреть в сторонуи шипеть сквозь зубы, что если уж и эта пара не подходит, то вам, дама, следуетв ортопедическую мастерскую обратиться…