Не успела я подумать о них, как оба буквально упали мне под ноги. Кто-то с силой вытолкнул их из внезапно подъехавшей машины, в которой не горело ни единого огонька. Машина возникла из темноты так тихо и неожиданно, что я даже испугаться толком не успела. Так же, как не успела оценить состояние своих стариков. Поняла только, что им все-таки досталось, несмотря на все мои угрозы. А в следующий миг меня крепко схватили за руку и буквально вдернули на заднее сиденье машины, после чего она резко рванула с места.

— Эй, мы так не договаривались! — попыталась возмутиться я, сама дивясь своей храбрости.

— Мы с тобой вообще ни о чем не договаривались! — нелюбезно ответили мне сидящие рядом типы, пока водитель что было силы вдавливал газ. — Давай сюда список! Если окажется, что все в порядке, останешься жить. А если нет, то лучше б тебе и не рождаться было вовсе.

— Да пошли вы все! — взорвалась я, надо думать, от безысходности. — Только и умеете, что со стариками да женщинами воевать. Лучше бы, елки-палки, у своего программиста спросили про свои мудреные счета!!! Того, кто тот вирус создавал, который Гутярин потом запустил в программу! А то, может, он давным-давно уже все сам стащил, а мне отвечать?!!

— Спросили бы, — они несколько сбавили пыл, сраженные мощными оборотами моей некультурной речи. — Если бы он в ящик не сыграл прежде времени, зажарившись с перепою в собственной хате со всеми своими электронными цацками. Его счастье! Эти два умника, программер и твой муженек, видишь ты, кидануть нас хотели, все захапав себе! У программера все дробящиеся счета на носители были скиданы, которые вместе с ним при пожаре сгорели. А твой муженек оказался настолько тупым, что не смог скопировать на флешку файлы подельника. Вместо этого он выгадал момент, когда инфа высвечивалась на экране, и все, что успел, переписал от руки. И таскал эту бумажку с собой! Так что он после пожара с его писаным от руки дубликатом остался последней зацепкой за наши деньги. Хорошо, что хоть своей любовнице обо всем проболтался! Да еще торговаться с нами вздумал! Был бы умнее — гулял бы сейчас на свободе, и в кармане бы кое-какая мелочь бренчала. А теперь пусть казенные нары греет!

— Да вы его в любом случае подставили бы! — не поверила я. — Что от вас ждать-то?

— Слушайте, заткните ей глотку! — с чего-то обозлился водитель.

Услышав это требование, я решила, что лучше обойдусь без посторонней помощи — то есть просто сама замолчу. Хотя интересно стало, а с чего это они вообще вдруг так осерчали? Не иначе, как Семеновна сумела их тут довести до точки кипения. Подумав об этом, я прямо прилив гордости ощутила за свою седовласую разбойницу. Интересно, как она там? Подобрали ли ее «наши», помогли ли? И где они вообще сейчас находятся? То, что за нами следом никто не ехал, могло означать как то, что они отстали, потеряв нас из виду, так и то, что супостатов в компании со мной преследуют истинные профессионалы, которых и не должно быть заметно до тех пор, пока они сами на голову не свалятся. А на то, что все-таки свалятся, я очень надеялась.

Надо признаться, я порядком струхнула, когда представила, что будет, если они не придут мне на выручку. Ведь сейчас Леонид уже должен работать со счетами, которые в отсканированном виде должны были прийти ему по электронной почте. И в первую очередь он их, конечно же, заблокирует. А это означало, что если супостаты займутся своей проверкой, то мне будет несдобровать. Они сейчас всем своим видом напоминали мне смертельно оголодавших волков, внезапно учуявших запах свежей крови. Ведь вожделенные деньги были для них так близко, почти что уже в руках!

— Слышь, Морс! — подал голос мой сосед по сиденью. — Тачку надо нам поменять! Мало ли, эту все-таки менты могли на крючок подцепить! Давай-ка тормозни у следующего поворота, застопорим там какого-нибудь чувака.

— Ладно, — согласился водитель.

В наступившей затем тишине, нарушаемой только тихим рокотом мотора, я услышала какой-то короткий металлический звук. А когда скосила глаза на соседа, то увидела у него в руках пистолет. При виде оружия мне стало как-то совсем нехорошо. Конечно, может, супостат достал его просто для устрашения: ведь в наши дни автомобилисты не очень-то охотно останавливаются на ночной трассе, но когда видишь направленное на тебя дуло, сверяться со своими желаниями как-то уже не приходится. Однако где гарантия, что выстрела все-таки не последует? Мало ли: остановленный водитель может оказаться слишком смелым героем или просто супостаты не захотят оставлять свидетеля, который мог бы сообщить в полицию об угоне машины? Я замерла, мучительно соображая, что же мне делать. Безучастно наблюдать за тем, как готовится убийство невинного человека, я не могла. А если в машине еще и дети окажутся?!! При этой мысли, да еще и увидев на дороге знак грядущего поворота, я ощутила, как волосы сами начинают шевелиться на моей голове. Так плохо, как сейчас, мне мало когда еще было в жизни.

Плохо! Вот она, спасительная мысль, мелькнувшая за несколько метров до рокового поворота! Да, пусть мне будет плохо, зато не пострадают невинные! Охнув, я показушно схватилась за сердце, потом полезла в свою сумочку.

— А ну, сиди и не двигайся! — рявкнули на меня.

— У меня сердце прихватило! — пискляво огрызнулась я, продолжая рыться в сумочке. — Надо достать аэрозоль, нитроспрей! Валидола ведь у вас в машине нет?

— Мы сердцем не страдаем! — с грубым смешком ответил мне сосед без пистолета.

Кто бы сомневался! Но ничего, будете, голубчики мои. Будете! Я зажала баллончик в руке, вытащила из сумки. Зажмурилась, согнулась почти пополам, уткнувшись лицом в колени и, так сказать, выжала гашетку до упора, в последний момент направив ее от себя. Несмотря на то что я была готова к газово-перцовой атаке, у меня зажгло все и разом. Дыхание перехватило, слезы и, пардон, сопли потекли полноводным весенним ручьем, и даже сердце прихватило уже не на словах, а на деле. Но, несмотря на это, я под отборные матюги не отпускала баллончик до тех пор, пока кто-то не выбил его у меня из рук. Я приготовилась к тому, что за этим последует более жестокая расправа, но, как оказалось, зря. Моим супостатам было не до этого. Они буквально рыдали рядом со мной. Ирка с качеством продукта не подкачала, так что даже открытые окна не спасали от чудовищных мук. По крайней мере, я, которой в силу предпринятых мер предосторожности досталось меньше всего, чувствовала себя на грани обморока. Если бы только знала, что это такое, вряд ли решилась бы на подобный поступок! Каждый вздох давался мне с неимоверным трудом: хочешь дышать — терпи эту огненную боль. Не хочешь терпеть… Как говорится, комментарии были излишни. Воздух в салоне был насыщен огнем, а наше дыхание по звукам все больше походило на распевку безнадежно простуженных петухов, пока наш ставший в силу обстоятельств извилистым путь внезапно не оборвался, закончившись прямо перед столбом. Точнее, на нем. Несмотря на то что на последнем участке водитель вынужденно сбросил скорость, удар оказался такой силы, что тряхнуло всю машину, капот подлетел вверх, закрывая лобовое стекло, и что-то там еще заскрежетало по мелочи. Возможно, что и мои кости тоже. Захваченная перцовыми муками, я даже не поняла, как и обо что ударилась. Почувствовала только, как кровь стекает на лицо откуда-то из-под челки. Как ни странно, при этом «омовении» мне стало немного легче. На ощупь я сумела выползти из машины и упала уже возле нее, недалеко от тоже выползших супостатов, с всхлипами втягивая в себя живительно чистый воздух. Который, похоже, не пошел мне на пользу. Первой моей мыслью стало: я умерла! И меня, грешницу, заслуженно окружают пришедшие за мной черти. Два… три… четыре… То ли у меня в глазах двоилось, то ли в аду я удостоилась такой высокой чести, что встречать меня вышла целая делегация. Все делегаты, правда, какие-то дефективные, потому что рогов не видно. Но кто их знает, может, они, как и олени, периодически сбрасывают сие украшение и сейчас как раз такой вот сезон?