Готов присягнуть, что в его лице выразилось непритворное страдание. Как писали старые литераторы (в том числе и Шиллер), глаза его сверкнули.

– Этот гад, точно, давно этим промышляет, – буркнул он как бы про себя, стороной глянув на своего сообщника. Тот вдруг вышел из-за моей спины, поглядел мне в лицо и, клянусь Богом, покраснел. Да, в Голливуде так не бывает.

– Ну хорошо, – сказал Моор. – Что вы знаете о Тоне?

– Дайте-ка мне сесть, – сказал я. – У меня прострелено плечо, и я не нуждаюсь в тычках в спину.

Реньеровский франт придвинул мне стул. Я сел, расстегнув плащ, и положил дипломат себе на колени.

– Так вот, – сказал я размеренно и взвешивая слова, – насколько мне известно, полгода назад Тоня уехала из страны навсегда со своим мужем в Штаты.

Моор подскочил и, что называется, спал с лица: теперь уж он точно был похож на своего литературного тезку.

– С мужем? – сдавленно повторил он. – С мужем?!

– Именно с ним, – сказал я твердо. – Для вас это, кажется, новость. Но могу также сообщить, хоть и не знаю точных сроков, что замужем она была много лет.

Он вдруг заходил по комнате, цепко уминая пальцами левой руки кулак правой.

– Так, – сказал он, смиряя себя. – Так. И сколько именно лет?

– Я же сказал – не знаю. Но, по всему судя, лет пять-шесть.

Я видел, ему это нужно было пережить. Однако у меня, как понятно, были еще и свои планы.

– С другой стороны, – продолжал я как ни в чем не бывало, – мои сведения о ней крайне скудны. Так уж получилось. Должно быть, вы – или, может быть, вы (отнесся я к франту) – знаете то, что неизвестно мне. И я бы вам был очень признателен за любую информацию, которая…

Как я и ждал, длинноволосый разбойник прервал меня.

– Стоп, – сказал он. – Стоп. (Он, верно, любил повторяться.) Здесь спрашиваем мы. (Еще один глупый штамп.) Собственно говоря, нам здесь нужна не Тоня.

– Не Тоня? – повторил я как мог натуральней. – А кто?

В лице его явилось ехидство.

– А та, к которой вы пришли.

Все же он говорил мне «вы». Если уж быть объективным, он выглядел не так уж худо: вполне, так сказать, интеллигентный, хоть и сильно уставший – это было видно – головорез… Даже жаль его: сейчас я его обману (я уже все придумал), а ему от этого, наверное, не поздоровится. Но что ж делать?

– Стоп, – тоже сказал я. – Тут недоразумение. Я пришел… – тут я открыл дипломат, – …к Балашову Виктору Михайловичу. Ибо это его квартира.

– К Балашову? – переспросил Моор. – Вы хотите сказать – к Балашовой?

– Я хочу сказать то, что я сказал. Мне нужен Виктор Михайлович, причем – прошу это иметь в виду – я с ним даже еще не знаком.

– Что вы городите?

– Очень просто. – Я вдруг подумал, что им сейчас, как когда-то мне, доведется пережить мистерию моей судьбы, правда, в игровом варианте. – Вчера я купил в букинистическом книгу. Я сам переводчик. Маргиналии в ней оказались крайне интересны. Сегодня я зашел в магазин и узнал, что книгу сдал – правда, давно – некто Балашов. Мне дали этот адрес. И вот я здесь.

Легко и приятно говорить правду, как заметил известный литературный персонаж.

– Вы лжете, – сказал Моор. И тут я его добил.

– Потрудитесь взглянуть, – сказал я, доставая из дипломата Гёльдерлина. Это и был тот сюрприз, который я готовил Насте. Что ж, теперь его принял ее враг, от чего, кстати, сюрприз не перестал быть сюрпризом. По тому, как он взял его в руки, я убедился еще раз, что он не просто бандит. Склонясь к свече – тени очертили на миг его лицо, – он задумчиво перелистал страницы.

– Это действительно раритет, – сказал он затем, возвращая мне книгу.

– В особенности если пометки – Я. Г.

– И вы хотите меня уверить, что, гм, это единственная цель вашего визита? Что, зная Тоню, вы не знали адреса ее лучшей подружки?

– Лучшей подружки?! – вскричал я. – Да вы что! Я даже не знал, что у нее есть подружка!

Как видно, остатки былого изумления еще хранились с прошлой весны где-то во мне. Ручаюсь, сам Станиславский поверил бы моему вскрику. Моор был сражен. Он тяжело сел на стул и задумался.

– Выходит, вы не знаете, – сказал он.

– Я уже сказал вам, – ответил я, – мне вообще мало известно о Тоне. И если бы вы…

Он опять поднял руку.

– Так, на это плевать. Я хочу знать, что мне с вами делать.

– Что ж, могу лишь заметить, что в качестве жертвы я плохой экземпляр: я гражданин Соединенных Штатов.

Он тяжело посмотрел на меня.

– Это что еще? – спросил он.

– Это правда, – ответил я, пожав плечом. – Я улетаю отсюда послезавтра. Причем, заметьте, рассчитываю попасть в Америку не так, как Свидригайлов.

– Вы рассчитываете найти Тоню? – спросил он быстро.

– Отнюдь нет. В мои планы это не входит.

– А, все равно, – проговорил он с каким-то отчаянием. – Увидите – передайте привет.

– Вот как? А она поймет, о ком речь?

Он усмехнулся.

– Поймет. А теперь вот что: уходите отсюда и больше не попадайтесь… мне на глаза. Если честно, мне все время хочется вас убить.

– Что же, – сказал я, вставая. – Это веский резон последовать вашему совету. Я только не понял: я должен поклясться, что не стану звонить в милицию – прямо снизу, из автомата? Или как?

Моор и франтик вдруг хором захохотали.

– В милицию? Сколько угодно, – сказал Моор. – А он и впрямь ничего не знает, – прибавил он мрачно. – Ладно, пока.

Он махнул рукой. И, словно по его сигналу, часы сыграли гавот, а потом Сильвестр II тяжко ударил семь раз.

В прихожей я подобрал шляпу и вышел в дверь. Аккорд замков гулко прозвучал мне вслед. Что-то было нужно делать. Что-то было нужно немедленно делать, но я никак не мог сообразить что. Милиция, видимо, отпадала. Предупредить Настю? Но как? Где она? «Найдешь меня, если захочешь». Но ведь я хотел!

Сперва я позвонил внуку Я. Г. Он в последний раз видел нас вместе. Так. Вот телефон Ч***. Молчит. Не подходит. Бог с ним. Записку в ящик? Тот же Моор и возьмет. Просто подкараулить в парадном? Глупо. Где гарантия, что Настя явится? И ведь я даже не знаю, в чем дело, Моор прав. Что я вообще знаю? Глупая суета спасителя еще неизвестно как обернется для спасаемой. Что, если я спутаю ей карты? «…Если захочешь». С математикой у нее всегда было хорошо. Уж как-нибудь да проскочит в кругу расчисленном светил.