западный образ жизни. Например, в 1977 году писала, что «новогодний праздник для англичан имеет два лица»: «Самый большой для англичан праздник имеет как бы два лица. Его диалектика воплощена в контрасте между очумелой предрождественской суетой и оцепенелым предновогодним бездушьем… Вспыхнула волна торгового ажиотажа, обнажив тут и там обломки потерпевших крушение человеческих судеб… Бездомные одиночки коротают праздник в заброшенных, предназначенных сносу домах, под железнодорожными эстакадами, где вместо елочных огней тлеют костры из старых ящиков и подарочных упаковок…»[449]. На Свободе выходит «зеркальная» программа «Глазами иностранцев» – обсуждение несколькими сотрудниками РС западного взгляда на жизнь в советском обществе. Обычно это разговор об образе СССР в европейской прессе[450]. Подобных статей в советской прессе было множество.

В этой книге уже не раз упоминались работы исследователей международного вещания. Одной из самых нашумевших книг была работа Николая Яковлева «ЦРУ против СССР». Первое издание вышло в 1979 году. В 1983 году новое издание обсуждали в эфире РС. Передачу вел Юрий Мельников[451].

«Мельников: Профессор Яковлев по образованию историк. Его перу принадлежит немало других книг и статей, в том числе и работы об Александре Солженицыне. Про Солженицына сказано немало и в книге “ЦРУ против СССР” в главе “На полях сражений психологической войны”. Дадим слово одной читательнице, имеющей особое отношение к тому, что пишет Яковлев про Солженицына. Ее имя Наталья Решетовская, она была женой Солженицына с конца 30-х до второй половины 60-х годов и сама тоже о нем написала книжку, в которой предъявила бывшему мужу немало претензий». За Наталью Решетовскую читает диктор: «То, что Яковлев написал в своей книге “ЦРУ против СССР” об Александре Исаевиче, в большинстве своем глубоко возмутило меня как пример самой безответственной лжи. Я оскорблена этой книгой и лично, ибо чьей женой была я, если верить ей? Я никогда не была женой военного предателя, никогда не была женой агента НТС-ЦРУ…». Яковлев, в свою очередь, пишет о сотрудниках Свободы: «С самого начала функционирования радио “Свобода”, помимо своей основной цели – ведения подрывных передач, приступает под руководством ЦРУ и к планомерной шпионской деятельности. Советский гражданин Ю. Марин, проработавший под именем К. Неастрова несколько лет на радиостанции “Свобода”, получил возможность не только детально ознакомиться с этим аспектом деятельности радиостанции, но и передавать в распоряжение советских компетентных органов документальные доказательства… Белая эмиграция после Великого Октября и разгрома в Гражданской войне в России… эмигранты, зализывая раны, по понятной человеческой слабости были склонны представлять свои прошлые деяния в величественном и очень героическом плане. Родилась легенда о “белом деле”, ослепительно чистом, почти стерильном. Эмиграция жила в призрачном мире неосуществленных замыслов. То, что в России победил народ, объяснялось сатанинским наваждением. Достаточно крепко верить, поминать павших, и дьявольские чары рассыплются… Без помощи ЦРУ эмигрантские группы из СССР и стран Восточной Европы не могли бы публиковать в переводах множество документов, которые они получили из своих стран. В это число входят некоторые известные “самиздатовские” произведения”… Вероятно, самым ощутимым результатом “психологической войны” было налаживание контактов с диссидентами в Советском Союзе… Сбор и публикация рукописей из Советского Союза к настоящему времени стали крупным бизнесом»[452]. Вот такой образ Запада в СССР.

Владимир Вейдле еще в 1958 году рассуждал об интересе к западному искусству в России в программе «О низкопоклонстве перед Западом»[453]. Активнее к этой теме обращаются писатели третьей волны. В одной из самых смешных своих передач Сергей Довлатов также говорит о «низкопоклонстве перед Западом». В выпуске программы «Писатели у микрофона» он рассуждает о Западе и Востоке, о том, что противопоставление Восток – Запад все более утрачивает географический смысл и наполняется политико-социальным и нравственным содержанием: «Когда-то я работал в многотиражной газете, заведовал отделом культуры и совершал разного рода идеологические ошибки. Когда их накопилось значительно, мой производственный и творческий облик решено было обсудить на собрании с участием представителей парткома и комитета ВЛКСМ. Один из выступавших на этом собрании сказал: “Довлатову свойственна идейная неразборчивость. Материалы вверенного ему отдела отмечены низкопоклонством перед Западом”.

Должен сказать, что я действительно в те годы страдал низкопоклонством перед Западом: очень любил французскую живопись, итальянское кино, американскую прозу, джаз, да и сейчас, после стольких лет жизни на Западе, это низкопоклонство не только не угасло во мне, но даже окрепло. Тем не менее я не хотел терять работу в своей многотиражке и потому в силу многолетней привычки к демагогии воскликнул: “Где вы видите низкопоклонство? Докажите, приведите хоть один конкретный пример”. Представитель парткома ответил: “Недавно вы напечатали статью про какие-то японские танки и про какую-то там японскую Исикаву”. Я обалдел и говорю: “Исикава Такубоку – выдающийся японский поэт, танка – древнейший жанр японской поэзии, а главное, где тут низкопоклонство перед Западом? По-вашему, Япония – это Запад?”. “Конечно”, – не дрогнув, ответил представитель парткома. “А Китай?” – спрашиваю. “Китай, – отвечает, – это Восток, а Япония – типичный Запад”…

Действительно, понятия “Восток” и “Запад” давно уже потеряли чисто географический смысл и превратились в своего рода политико-социальные эмблемы. Вот Киплинг писал: “Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут…”. А тут выясняется, что одна и та же географическая территория может быть в зависимости от обстоятельств и Востоком и Западом… Таких историй каждый из нас помнит множество. И ничего курьезного в них нет, если раз и навсегда запомнить, что Запад и Восток имеют отношение к географии, только если речь идет о глобусах и картах. В основном же это понятия, связанные с государственным устройством, экономической системой, образом жизни и основными нравственными ценностями, принятыми в той или иной стране…»[454].

Эмигрант в советской печати всегда выступал в образе предателя. В 1987 году Владимир Войнович рассуждает у микрофона Свободы о том, что «и сегодня, в период расцвета гласности, есть целая группа писателей, о которых по-прежнему нельзя сказать доброго слова и которых, как и раньше, можно называть прислужниками империализма, лакеями международной реакции, предателями, клеветниками, спекулянтами, иудами или сравнивать их со свиньями, шакалами, гиенами, скорпионами, навозными жуками и другими отвратительными животными и насекомыми»: «Это литераторы, которые в эпоху брежневского застоя были исключены из Союза писателей или вышли из него сами… Время от времени в положительном контексте упоминается имя Лидии Чуковской. И ходят все более упорные слухи, что скоро где-то будет напечатана ее повесть “Софья Петровна”. Но отношение к писателям уехавшим не только не смягчилось, но, наоборот, стало еще более враждебным и агрессивным…

Про нас распускали разные