— Можно, — заложив ногу за ногу ответилСтас. — Вы садитесь, садитесь, в ногах правды нет.

— Во-вторых, дети — они иногда куда хужевзрослых... — вздохнул Орлик и всплеснул крыльями.

— Ты бы уж молчал... Кащей! — отрезал Стас.

— Без магической силы я лишь мирный ученыйМанарбит! — возмутился Орлик. — Заколдованный неким юным магом.

Стас щелкнул пальцами... и Орлик преобразился в Кащея! Тоесть — в ученого Манарбита. Вполне приличный на вид человек, похож набакалейщика с Бейкер-стрит!

— А в третьих, мистер Диктатор, — добывая изкармана трубку сказал Холмс, — ты вернулся вовсе не домой. Это всего лишькнижка! «Царь-царевич, король-королевич». И теперь мне ясно, почему она носитстоль странное название.

Вот это замечание моего гениального друга уязвило Стаса. Оннаморщил лоб... но потом просветлел лицом.

— Вам завидно, да? — радостно спросил он. —Завидно! Но я не жадный. Живите в моем мире, пользуйтесь. Вас, как моих друзей,все уважать будут. Все вам будет! Холмс, вы станете министром внутренних дел.Вы, Ватсон, министром электрификации. Кубатай, ты за космос будешь отвечать. Иза диверсии. И за охоту. Вместе будем охотиться — на тигров, пантер, львов!Смолянин, я тебя министром культуры сделаю. Хочешь? Кащей... ладно, Манарбит! Ядаже на тебя не злюсь! Хочешь — станешь президентом Академии Наук? Илисоветником по делам магии?

Стас соскочил с трона, возбужденно прошелся взад-вперед,потом подошел к брату, взял его за руку, и тихо сказал:

— Костя... А тебе, ты ведь мой брат... Я тебе тожемагическую силу дам. Как у себя... почти. Вместе будем править.

Признаюсь, это было трогательное зрелище. Но в сердце моезакрался страх: а вдруг кто-то из нас не выдержит и поддастся на посулы тирана?Вот я, например... Быть министром электрификации всего мира — что может бытьпрекраснее?

Костя молчал. Кубатай крутил ус. Смолянин улыбался, грызяноготь. Манарбит облизывался.

— Костя, да мы же все теперь можем! — продолжалсвои уговоры Стас. — Все! Помнишь, ты о мотоцикле мечтал?

Юный джентельмен щелкнул пальцами, и прямо в комнатепоявилась сверкающая никелированными частями конструкция.

— «Харли Дэвидсон»! — гордо пояснил Стас, уселсяна трон, закинул ногу за ногу и продолжил уговоры: — Говорите, не все у меняхорошо? Так помогите! Я вот, ночей не сплю... похудел, кстати! А почему? Всепотому, что не только о себе думаю... Костя, помнишь эту сказку дурацкую —«Цветик-семицветик»? Девчонке счастье привалило, а она — «хочу на Северныйполюс...», потом — «ой, холодно, хочу обратно...», а листочков — уже пятьосталось... Или «Шел по городу волшебник». То ему клюшку, то еще какой-нибудьерунды... Вот другой пацан — умный, сразу миллион волшебных коробков заказал.Но он жадный был, злой, а я нет, я для всех хочу. По-государственному думатьнадо!

— У Стругацких в «Пикнике» парень обо всехдумал... — попытался возразить Костя.

— Ну да, классно он придумал: «счастья всем ибесплатно...» Откуда этот шар-то дурацкий знает, что кому нужно? Тутпожеланиями не отделаешься, тут надо рукава засучить и вкалывать. Этово-первых. А во-вторых, одно дело — книжка, другое — на самом деле...

— Вот именно, мой юный друг, — вступил в разговорХолмс. О, его строгий дедуктивный ум не поддался на посулы Стаса! — Этомир книжный. Вымышленный. В реальном мире никаких изменений не произошло. Вамже, в целях безопасности всей Вселенной, следует как можно скорее вернуться внего.

— Кубатай сказал, что эти миры совпадают! —возмутился Стас. — А он — самый умный! Правда? — и он повернулся кгенералу за поддержкой.

— Ну... — смущенно протянул Кубатай, — тыправ, мой мальчик, но увы, лишь наполовину. Трезво подумав, я понял, что реальныймир и мир художественного произведения, пусть и документального, несколькоразличны.

— Стас, да ты сам подумай, — вмешался Костя,призывая юного деспота к здравомыслию, — волшебство Кащея вне острова недолжно действовать...

— А вот действует! — Стас щелкнул пальцами,подлетел в воздух, трижды перекувыркнулся через голову и вновь мягко опустилсяв кресло.

— Потому и действует, что мы на острове!

— Где, где?! Ты что совсем очумел?

— Сам ты очумел. Мы в книжке. А книжка — в библиотеке.А библиотека — на острове...

Довод был убийственным. Стас замер с раскрытым ртом. АМанарбит, похохатывая, добавил:

— Я ведь потому мир завоевать и не смог, что запределами Руси магия моя не действовала! Неужто, думаешь, я глупей тебя был?

— Глупей! — вскинулся Стас. — Ты страх-птичекне выдумал!

— Да и ты не выдумал, — вновь вмешался браттирана. — Ты их из рассказа Шекли украл. Букву одну заменил в названии...да поколдовал малость. Тоже мне, изобретатель...

— Мистер Кубатай — недюжинного ума мужчина, —тактично сказал Холмс. — Но всем свойственно ошибаться. Тем более, он исам признал свою ошибку.

Стас, нахмурившись, молчал. Наконец, пробормотал, словнопроснулся:

— Значит, я книжку завоевал? Да и то, может, толькопотому, что мне авторы позволили? А эти двое, которые тут жили, они вроде как ине причем?

— Какие двое? — спросил Костя.

— Да писатели эти, что «Сегодня, мама!» сочинили. Я,как власть захватил, разыскал их. Стал требовать, чтобы покаялись, извиненияпопросили за издевательства свои... А они кричат — мол, «мы ничего такого неписали!», «мы друг друга вообще в глаза раньше не видели! В разных городахживем!» Я не поверил... ну... хотел было в Антарктиду сослать... потомпросто... заколдовал...

— Где они?! — хором воскликнули мы все.

— Да тут они, тут! Холмс с Ватсоном на них сидят. Вотэти кресла зелененькие.

Я в панике соскочил с кресла, Холмс также последовал моемупримеру. Виновато стряхнул с зеленой обивки оброненный пепел.

Кубатай со Смолянином, почему-то, наоборот, ехидно переглянулись,подошли к креслам и плюхнулись на них. На лицах их застыло блаженство.

— Расколдовывай! — махнул рукой Кубатай.

— Нет, — заупрямился Стас. — А как, например,вы объясните, что ничего из того, что здесь происходит, в книжке написано небыло? А? Мы же читали, не было там такого! Это что — уже я книжку дописываю?Все по-настоящему? Так какая разница, значит мир настоящий.

Тут мой друг в какой уже раз поразил окружающих своейловкостью и проницательностью: