Теллериты вовсе не хотят просто так отказаться от правленияи от взимаемых с Земли налогов – единственного источника существования этогомарионеточного правительства.

После долгих переговоров и серьезных экономических обещаний,включая предоставление землянам на других планетах полного статуса гражданстваВеги, казалось, такой способ был найден. Осуществление этого плана былопоручено представителям рода Стиго, и, в частности, самому Татриму, так как онбыл уверен, что в конце концов нашел способ возвращения Земле ее автономии исохранения ее культурной целостности! Вот почему он послал своего внука Коуртав эту «инспекторскую» поездку. Коурт – существо весьма необычное. Его подлиннымталантом является эгоизм, им наделены все Стиго в немалой степени, и он обожаетперевоплощения.

Я уверен в том, что он хочет разыграть роль пришельца –этакого ужасного и грубого существа, и я не сомневаюсь, что в этом он преуспелблестяще. Татрим также сообщил мне, что это будет последняя роль Коурта.

Он умирает от неизлечимой болезни. Я уверен, что это – тапричина, по которой для подобной поездки был выбран именно он.

Поверьте мне, Константин Карагиозис (Коронос, Номикос, плюсвсе остальные известные мне имена); Конрад, что он вовсе не обозреваетнедвижимость, оставшуюся на Земле. Нет.

Поверьте мне на слово, что он должен жить, и обещайте мневыполнить мою просьбу: сохраните все в тайне. Вы не пожалеете, когда всеузнаете.

Мне очень жаль, что я так и не удосужился закончить элегию ввашу честь, и будьте прокляты за то, что вы не вернули мою Дару, тогда, вГреции…

Фил.»

«Что ж, очень хорошо, – решил я, – жизнь, а несмерть веганцу!» Я не сомневался в том, что Фил знает, о чем просит!

Я вернулся к обеденному столу Короноса и оставался сМиштиго, пока он не ушел. Я сопровождал его, когда мы возвращались к дому ЯзонаКороноса, и помогал ему упаковаться. За все это время мы обменялись не более,чем десятью словами. Затем мы вынесли его вещи и поставили перед домом, возлетого места, где должен был приземлиться аэроглиссер. Прежде, чем остальные,включая и Гассана, подошли попрощаться с ним, он повернулся ко мне и сказал:

– Скажите мне, Конрад, для чего вы разрушили пирамиду?

– Чтобы вызвать раздражение у Веги, – произнеся. – Чтобы вы поняли, что если вы все еще желаете эту планету, то выполучите ее еще в худшем состоянии, чем после Трех Дней. На ней не останетсяничего, на что можно было бы поглядеть. Мы уничтожим все, что осталось от нашейистории, не оставив вам ни крошки…

Воздух с присвистом вышел из глубины его легких.

– Я полагаю, что это похвально, – сказалон, – но мне так хотелось взглянуть на нее. Вы думаете, что когда-нибудьвам удастся восстановить ее? Может быть, даже скоро?

– Почему вы так считаете?

– Я заметил, что ваши люди помечают каждый камень.

Я пожал плечами.

– У меня есть только один серьезный вопрос относительновашей страсти к разрушению, – сказал он.

– Какой же?

– Это на самом деле искусство?

– Идите к черту!

Затем к нам подошли все остальные. Я медленно покачалголовой, так, что видела только Диана, и взял Гассана за руку. Затем, незаметнодля других, я отцепил приклеенную к его ладони тонкую иглу. И только послеэтого я позволил ему обменяться рукопожатием с веганцем.

В темнеющем небе зажужжал аэроглиссер. Я помог Миштиговзобраться в него, передал ему его личные вещи и основательно прихлопнул дверьаэроглиссера. Все!

Отлет прошел безо всяких происшествий. Я вернулся домой исменил одежду. Пришла пора хоронить друга…

Гассан помог мне погрузить труп на подводу и взялся завожжи. Дос Сантос, который не одобрял кремации, решил остаться в деревне,сказав, что его раны еще болят. Диана осталась вместе с ним. После нашейпоследней беседы она больше не разговаривала со мной.

Когда пламя костра достигло вершины деревянной конструкции,на которую мы водрузили тело Фила, я увидел невдалеке от нашей подводы Язона исидевшего рядом с ним Бортана. От неожиданности я отпрянул назад. Бортанподбежал ко мне и лизнул руку.

– Могучий охотник, мы потеряли друг друга, –сказал я.

Он кивнул своей огромной головой.

Пламя начало пожирать доски. Воздух наполнился ароматомблаговоний и запахом горящей смолы.

Язон подошел ко мне.

– Отец, – сказал он, – Бортан довел меня дотого места со светящимися скалами, но там уже никого не было.

Я кивнул:

– Друг-получеловек освободил нас. А перед тем вот этотчеловек, – я указал на Гассана, – убил Мертвяка. Так что твой сон былверным и неверным.

– Он и есть желтоглазый воин из моего сна.

– Знаю, но это уже в прошлом.

– А Черный Зверь?

– Ни слуху, ни духу.

– Хорошо.

Мы долго смотрели на всепожирающее пламя. Несколько раз ушиБортана тревожно поднимались, и расширялись ноздри. Джордж и Элен сидели, нешевелясь. Гассан невозмутимо смотрел на яркий огонь каким-то отрешеннымвзглядом.

– Что вы теперь будете делать, Гассан? – спросил яу него.

– Вернусь к горе Зингар, – ответил он. – Инадолго.

– А потом?

Он пожал плечами.

– Не знаю, что еще написано мне на роду…

И вдруг устрашающий вой наполнил ночь, подобно стонубезумного гиганта, и он сопровождался звуками ломающихся деревьев.

Бортан весь напрягся и зарычал. Ослы, которые были запряженыв повозку, беспокойно задергались. Один из них стал громко и резко кричать.

Язон выхватил палку из костра, и осел замолчал.

И тут прямо на поляну вырвалось нечто такое огромное иуродливое, что не могло бы даже присниться в самом кошмарном сне.

Пожиратель людей…

Могучий и отвратительный. Черный Фессальский Зверь.

Наконец-то можно было увидеть, что он представляет из себяна самом деле. Его привлек, видимо, запах горящей плоти. Он был огромен.Размером со слона, не меньше.

Каков был четвертый подвиг Геракла? Дикий зверь из Аркадии!Мне вдруг захотелось, чтобы рядом со мной возник Геракл.