Эммануэль залюбовалась Марио, и снова, как при их первойвстрече в доме маркиза, его убежденность, его пыл заворожили ее, она даже невспомнила, что нечто подобное он уже говорил.

– Эта любовь – не признак бездушия или декаданса, но символздоровья всех тех, кто смотрит в будущее. Не может одиночество быть призванием,уделом человека; оно – только необходимая первая ступень к познанию, детскаяболезнь, душа взрослеет и вылечивается от нее. Я уверен, что будущее рода лежитв соединении, а не в изолированности, сначала в соединении двоих, троих,четверых, потом целых групп; превращении в единый организм различных частиц;соединении разных сознаний в единый дух. Добродетель эротизма именно в том исостоит, что он взрывает стены одиночества. В том, что он помогает человекуприохотиться к другому, узнать вкус истинно человеческого. И я уверен, что вэтом смысле эротизм окажется удачливее всех других учений, и не сравнится с нимникакая аскеза, никакие религиозные таинства, никакие наркотики. Теперь выпонимаете, почему для меня обособленность и ревность кажутся преступлением,посягательством на эволюцию человеческого рода. Они рождены скрытым лицемериемизуверских сект, фарисеев, святош и прочих чудовищ. И если вы впускаете в своюлюбовь кого-то, кроме вас двоих, это ничуть не вредит любви, ни в коем случаене означает ее крушения, это не измена любви – наоборот, вы открываете двери визумительную жизнь, где укрепляется любовь любящего и не унижен любимый. Эталюбовь, к которой мы когда-нибудь окажемся способны, означает конец тупоумия иневежества, приход времени, когда человек становится достойным своего звания.Сияющий хоровод наших золотистых грудей, танцующих рук, наших расправленныхкрыльев, скольжение и прыжки наших обнаженных ног придут на смену мрачнымшествиям прошлого. Юность среди гробниц! Да, меня не надо убеждать, я верю вто, что это время наступит, и это единственное, во что я верю!

Взгляд Марио прямо-таки обжигал Эммануэль. И он сказал еще:

– Мир будет тем, во что превратят его изобретательность ибезрассудство вашего тела. Но те, кто придет после нас, должны быть настороже.Когда наступит господство эротизма и он сам превратится в религию со своимкультом, своими церквями, епископами и ересями, своими алтарями, своей латынью,изгнанием бесов и папской курией, и мир снова станет погружаться во мрак,делаться тоскливым и упорядоченным, новые люди должны быть уже наученымудрости, чтобы оказаться способными к новому бунту. Но сейчас все это лежит внас: фальшивые божества с их безотрадными храмами, с их ритуалами, в которыеникто не верит. Эммануэль, освободите нас от этого ига!

Она смотрела на него, словно ожидая чего-то. Ее векидрогнули раз, другой. Потом она плотно сомкнула их и замерла, вся вытянувшись,насторожившись. Прошло несколько бесконечных минут, пока Эммануэль медленноподняла блузку, расстегнула шорты, спустила их до колен, потом до лодыжек.Затем резким движением ноги отбросила их еще дальше, в траву, подступавшую ктеррасе. И мягкая теплота камня коснулась ее обнаженной кожи.

Она послушно повиновалась Марио, когда он попросил ее лечьнавзничь, выставив напоказ все, что можно. Она сделала даже больше: словнополностью предлагая себя, широко раздвинула бедра, ее ноги свесились по обестороны парапета, низ живота подался вперед, завораживающе вздрагивая мускуламипод безупречной кожей.

Ее не могли увидеть с улицы – слишком густы были деревья. Ноона не сомневалась, что соседи ее замерли сейчас у занавешенных окон, выходящихв сад, и любуются зрелищем. Кто они? Она не имела понятия об этом. Она никогдане видела их. Может быть, они возмущены? А может быть, мастурбируют, глядя наее наготу. Она представила себе движения их рук – и возбуждение стало расти вней, посылая властные импульсы во все уголки вздрагивающего тела.

Голос Марио заставил ее очнуться:

– Вы когда-нибудь ласкаете себя при ваших слугах?

– О, конечно.

На самом деле в те утренние часы, когда Эммануэльзабавлялась сама с собой в постели или под душем, а после ленча в шезлонге,читая или слушая радио, только Эа, ее камеристка, бывала свидетельницей игрсвоей хозяйки. Остальные слуги – по крайней мере, так думала Эммануэль, – былилишены этого зрелища.

– В таком случае, – продолжил гость, – будьте великодушны,не отказывайте в моей просьбе. Позовите вашего боя. Да, прямо сейчас. Он такойславный!

Эммануэль решила, что она ослышалась. Нет, это уж чересчур!Марио должен же понимать… И как строго он смотрит на нее. Он что, хочетнаверстать упущенное? И вдруг ей показалось, что она слышит позывные судьбы –«бип-бип, бип-бип». Словно напоминание о ее долге. Одна, еще одна – сколькоминут отпустила ей вечность? Она знает, что рано или поздно она станет тем, чтопредсказывал ей он (Марио не приказывал, он как-то вложил в нее это понимание),и стоит ли сопротивляться этому. И она произнесла имя боя сначала тихимголосом, чуть слышно, а потом почти выкрикнула его.

И как только он явился, глазами и поступью напоминаясиамскую кошку, Марио подозвал его и поставил на колени прямо перед Эммануэль.

– Вам не хочется, чтобы он довел вас до экстаза? – вкрадчивоспросил Марио.

Она кусает губы, ей надо предупредить Марио, что мальчишкапонимает французский. Но Марио уже начинает говорить с ним на языке, которыйона никогда до сих пор не слышала. Бой отвечает почти шепотом, глаза егопотуплены, он смущен не меньше Эммануэль. Голос Марио звучит, как голосдоброго, терпеливого наставника. «Как прекрасно это выглядит, – усмехнулась просебя Эммануэль. – Урок эротологии на тайском просторечии». Несмотря на всющекотливость положения, она нашла это весьма забавным. Все же она испуганновздрогнула, когда без всякого предупреждения Марио положил руку боя на еебедра. Он показал мальчику, что тот должен делать, предостерег его раздеватьсяне надо! – поправил его первоначально неловкие движения. Но уже через минутумальчишка показал, насколько он понятлив, и Марио допустил его пальцы досамостоятельной работы.

– Он признался мне, что без ума от вас, – сказал Марио. –Разве не жестоко было заставлять его мучиться?

Эммануэль ничего не ответила, и он добавил:

– Или это слишком унизительно для вас?

– Ну что вы! Разумеется, нет, – возмутилась Эммануэль инеожиданно произнесла следующую сентенцию:

«Мужчина есть мужчина!».

– Конечно. Это один из тех голодных и жаждущих вашего тела,вашей груди, живота, губ, лона. Он так стремится дотронуться до вашего тела ипогрузиться в него. С того самого дня, когда вы приехали, ему снились сны, какон соблазняет вас. Но ведь подумайте, и в этом случае и во всех других: развездесь не ваша собственная инициатива, ваша отвага и дерзость?