Марио вытянулся на полу у ног Эммануэль, положил голову наее колени.

– Может быть, явление вашей вызывающей наготы на этих камняхвернет истомленному, усталому от цивилизации человечеству отвагу и любовь копасности.

Он поднялся, теперь, он возвышался над Эммануэль.

– Если роль интеллекта заключается в том, чтобы открытьистину, он должен признавать для решения задачи только один метод – незакрывать глаза; только одно правило – никогда не лгать. Чего же проще –скажете вы. Как бы не так!

Он пожал плечами:

– Только терпение! Вы же знаете, что сказал один из вашихколлег-математиков: «Истина никогда не торжествует, но ее враги однаждыумирают».

Внезапная мысль, казалось, развеселила Марио.

– Кто знает, может быть, осталось совсем недолго до этоговремени, – он улыбнулся своему видению, – В эпоху, которая роботов предпочитаетчеловеческим существам, мы должны поспешить испытать свое тело, прославить еговозможности и мощь, если мы хотим остаться во главе мира. Мы уже знаем, чтонаше самое яркое отличие от другой фауны связано с нашей способностью пить,даже не испытывая жажды заниматься любовью независимо от сезона, в любое времягода. И я не удивлюсь, если – и не в таком уж далеком времени – единственнаявозможность отличить человеческое существо от машины будет основываться надавнем стремлении нарушить упорядоченную сексуальную жизнь безумством эротики.Не сомневаюсь: заисторические андроиды, которые когда-нибудь поведуткосмические корабли к далеким Вселенным, приобретут в один прекрасный деньвозможность воспроизведения неполовым путем. Но до тех пор, пока натуральномупути они не начнут предпочитать мастурбацию, пока их женские особи непочувствуют вкус любовного сока их партнеров на своих губах, – мы будемоставаться победителями в игре!

Эммануэль выглядела восхищенной этой неожиданной глубокоймыслью.

Марио остановился, но не надолго. Тема не отпускала его.

– Человеку нужны не только бесконечный ряд чисел исинхротроны, стероиды и пересадки сердца. Наверняка это хорошо, если онулучшает обмен веществ в своем организме и подчиняет себе мезоны и молекулы. Нов этом мире, где тебе известно все: и каков у тебя резус-фактор, и какова длинаволны твоих желаний и чувств, – больше, чем когда-либо на нас лежит долгсохранить ценности жизни.

Он продолжал со все возрастающей страстностью:

– Во всех изменениях, которые могут происходить, – визменениях формы, в заменах хромосом, в изменениях структур атомов, – мы ни вкоем случае не должны потерять ту драгоценную нить Ариадны, которая спасет насот смертельных ударов о стены наших темниц. Эта нить – любовь к красоте, любовьк любви – не наша врожденная способность, не талант, данный, нам априори. Этосамое прекрасное из всех произведений искусства – искусство, творимое людьми,творящее людей; искусство, создающее человека искусства! Искусство любить нашетело – подлинного властителя вечности, победителя вечности! Только произведениеискусства может победить смерть. Смерть страшна, когда после себя вы оставитетолько то, что вы есть. Но как высоко вознесетесь вы над земным прахом, еслиэто тело, которому судили лишь покаянные одежды да саван, ваши поступкипревратят в нечто другое: когда под резцом скульптора, а скульптор это вы, вашажизнь, – ваша любовь превратится в изваянную из бессмертного мрамора Красоту.

Марио развел руки, обратил свой взгляд к небу и шепотом,словно голос отказался ему повиноваться, прочел:

«До того, как погаснет солнце. И померкнут луны и звезды…»

Эммануэль, слушавшая его все это время, обхватив коленируками и опустив голову, взглянула на Марио. Она вспомнила берег клонга и еготогдашние речи. А он продолжал:

– Всему приходит свой срок в определенный момент. Дажехристианству. Когда-то к смертным, отягощенным страхами, подозрительностью,суевериями, недоверчивостью, явился человек и сказал: «Любите друг друга! Выединственный род, созданный для братства: нет избранных, нет рабов, нетпроклятых. Я освобождаю вас от ваших призраков, избавляю от ваших идолов имнимой тяжести ваших долгов. Вы больше не найдете никаких ответов у вашихжрецов с их храмами и священными книгами; теперь вы должны сами спрашиватьсебя, даже понимая, что, может быть, и не найдете единственного ответа. Новопрошайте все время, лишь в беспрестанных поисках заключается ваше бытие иваше освобождение». В те дни мир шагнул вперед. Но затем Евангелие сталопостепенно утрачивать свою силу и свой смысл, яркое, свежее вероучениепревратилось в свод принудительных правил, где всякая радость жизни объявляласьгрехом. Мессия служил эволюции, его Церковь мешает ей. И сегодня вам предстоитнести благую весть. Весть Любви. Любви, свободной от всякого стыда, любви, чейлик не смогут исказить никакие фарисеи. Любви, избавляющей от страха и тайны,от слабости. Любви ради Жизни. «Наслаждайся жизнью со своей женой, которую тылюбишь», – говорил Соломон. Да, не бесплотное стремление к небу, а любовь кжизни, к живому – вот что важно: «…Ибо живой пес лучше мертвого льва». Итак,тело, плоть наша бренна лишь потому, что мы презираем его, его требования мысчитаем ничтожными, и они действительно становятся ничтожными. Но как толькоего Закон мы положим в основу мира, мы сможем сказать: «Я слышу голос своеготела, повинуюсь ему, и поэтому моя жизнь не будет прожита зря!». И я говорювам, Эммануэль, – мне нечего стыдиться, если в основу будущего я ставлю вашепрекрасное тело.

Чувствовалось, что Марио устал. Он заговорил теперь гораздоспокойнее:

– Проповедник вряд ли мог продвинуться дальше, к эросфере,которая, по сути, есть один из этапов ноосферы. Эротизм, который мы вполнеможем называть эволюцией, есть ведь не что иное, как одухотворение коснойматерии. Но наш мозг, наш разум недостаточен, чтобы сделать нас всесильными,нужен фитиль, бикфордов шнур. Этот фитиль – пол. Он поможет нам раздвинутьграницы природы. Без него человек не полон. Человек превосходит ангела,превосходит кибернетическую машину только тогда, когда он сплетается вобъятиях. Фаллос вот наш шанс. Без него мы были бы всего лишь машинами следяными чреслами.

На мгновение Марио снова превратился в наставника:

– Говоря вам о поле и разуме, об интеллекте и либидо, я,конечно, надеюсь, что в размышлении о двух этих, так сказать, субстанциях вы нив коем случае не спутаете эротизм как искусство со стремлением к удовольствию.Большинство людей попросту проматывают свою чувствительность: они относятся кней в лучшем случае как смышленые обезьяны. Эротизм – это ведь прежде всегообраз мыслей, достойный человека. Запомните одно: истинный облик эротизма – нечувственность, а любовь.

В голосе Марио вдруг зазвучала обида:

– Разве я казался вам бессердечным фанатиком? Я, желающийлишь избавить людей от страданий. Я верю в то, что они имеют право на счастье;и верю, что это счастье возможно. Что вы, Эммануэль, сможете стать счастливой,если только вас не оставят смелость и любопытство. Им надо только освободитьсяот прошлого, приспособить навстречу новому свои законы, свое мировоззрение имироощущение. Им надо отказаться – вам как математику будет понятно моесравнение, – усмехнулся Марио, – от четырех правил арифметики и постичь высшуюматематику чувства и разума. Конечно, надо быть героем, чтобы отказаться отпривычного, от повседневного, от затверженного. Но ведь все это приводило лишьк страданиям, а человек обязан быть счастливым. И любовь, которой я обучаю вас,дает счастью еще один шанс осуществиться!