«Попытаюсь сделать все возможное, хотя гарантировать ничего не могу. Только не уходи далеко».

«Скучать будешь?»

«Нет, силу потеряю».

«Ладно, постараюсь держаться рядом».

– Сколько же их тут? – обратился Мишка к легионеру. В рундайца то и дело попадали стрелы, не причиняя никакого вреда – его твердая кожа защищала не хуже брони, и оставалось только надежно прикрывать глаза и шею.

– Не меньше двух десятков. Хотя я мог заметить не всех.

Сомова стрелы почему-то игнорировали. Михаил с самого начала решил, что это проделки странного седовласого незнакомца: сначала он пропал на двое суток, а теперь, видимо, торопился наверстать упущенное. Наверное, долго замышлял новую каверзу и надумал действовать чужими руками. Зачем? Мишка понять не мог. Одно лишь было ясно – друзьям угрожает нешуточная опасность.

– Пойду пересчитаю гадов, – сказал он.

– Я с тобой.

– Ты останешься здесь! – приказал Михаил.

Никому другому Шагрид не позволил бы повысить на себя голос, но этот человек сумел одолеть его в честной схватке, а потому легионер признавал его за старшего.

– Договорились.

Отмеченный тенью огня бросился к деревьям, за которыми скрывались нападавшие.

Понеся первые потери от метательных клинков рундайца и чужака, наемники начали действовать из-за укрытия, причем на достаточно большом расстоянии, пытаясь расстрелять путников из лука. У них ничего не получалось: купол надежно прикрывал людей, рундаец не давал возможности попасть в уязвимые места на своем теле, а тот, кого было приказано не убивать, упорно лез на рожон.

– Ты, ты, и вы трое, – указал черный колдун на самых опытных воинов. – Займитесь парнем. Учтите: его можно немного поцарапать, но не более.

Архаз, отправляя своих сотрудников на задание, приказал им ни в коем случае не показываться на глаза Михаилу. Он не хотел, чтобы отмеченный огненным диском раньше времени узнал о том, что находится под пристальным вниманием огарского посла.

Бандиты постарались выполнить приказ работодателя, однако до применения оружия дело не дошло. Опасаясь за безопасность своей команды, Сомов спешил разделаться с врагом и, как медведь Балу в схватке с бандерлогами, просто расшвыривал наемников телекинезом в разные стороны, строго следя за тем, чтобы полет каждого заканчивался резким торможением о ствол какого-нибудь дерева.

Черный колдун ужаснулся, наблюдая за действиями необычного бойца. Направил еще дюжину головорезов – тот же неутешительный результат. Это его взбесило окончательно.

«Да кто он такой?!» Азарт схватки заставил позабыть о приказе Архаза, колдун выскочил из укрытия, и… его постигла та же участь. Правда в последний момент волшебник сумел погасить скорость и не потерял сознание, как остальные, а лишь больно ударился лбом.

– Да как ты смеешь!!! – взревел черный колдун. От злости он даже не заметил, что остался без капюшона. – Да я сейчас из тебя кисель сделаю!

Видимо, чародей получил сотрясение мозга и совершенно себя не контролировал. Огарец выпустил в парня магический заряд, и вокруг Михаила сразу образовалась небольшая полянка – деревья под самый корень будто срезало пилой, а сами стволы рухнули метрах в двадцати за спиной чемпиона кантилимских игр. Сомов оглянулся.

«Такому „дровосеку“ бы в тайге, на лесозаготовках работать. Он бы там передовиком стал, с фотографией на Доске почета. Так нет, на людей бросается!»

Мишка одарил колдуна тяжелым взглядом, и того невидимой силой прижало к дереву.

– Стреляйте на поражение, – прохрипел волшебник.

Он по-настоящему испугался.

Выполнять приказ было уже некому. Черный «дровосек» сам добил остатки своего отряда.

– Передай хозяину, что прятаться за чужими спинами нехорошо.

Парень оглушил чародея мощным ударом справа и отпустил хватку. Звон стали справа напомнил, что бой еще не закончен. Победитель развернулся и поспешил обратно.

Стрела с желтым оперением сначала полетела прямо в цель, но в шаге от черного колдуна вильнула в сторону.

«Против этой паршивой магии меткость не поможет», – вздохнул Скальнов.

Марицкий предпринял еще две попытки с тем же результатом.

– Не трать зря стрелы, – остановил его «гном».

– Я не виноват, – начал оправдываться «эльф».

– Я тебя и не виню, – обреченно вздохнул Гога.

– Осознали, насколько вы ничтожны? – напыщенно произнес чародей. – Кого вы хотели одолеть? Меня? Наивные! Ну как, сразу вас убить или немного помучить?

– Может, попробовать его топором? – робко предположил студент, выдергивая чужую стрелу из рукава.

– Не стоит лишний раз тешить его самомнение. Да и топор жалко – вдруг сломается? – Скальнов непременно бы опробовал свое оружие, будь оно под рукой, но его еще следовало найти, а получить от волшебника удар в спину, разыскивая топор, не хотелось.

– А себя не жалко? – всхлипнул Эдуард.

– Не распускай нюни. Он только этого и ждет, – шикнул на студента силач и в полный голос обратился к огарцу: – Считай, что ты нас уже замучил своим бездействием! А поскольку времени у нас нет, мы, пожалуй, пойдем.

Он взял «эльфа» за руку, как в детском саду, и парни направились к краю поляны.

– Куда это вы собрались? – опешил от их наглости колдун.

– Нас ждут друзья, – отмахнулся Скальнов. – Не с тобой же тут стоять.

– Какие еще друзья? Которых порезали на куски, пока вы охотились?

– Врешь! – «Гном» до боли стиснул руку Марицкого, но тот сдержался и не закричал. – Что б тебя скалой придавило!

– Придумал! – радостно воскликнул колдун. – Я превращу вас обоих в камень. Будете своими фигурами зверье распугивать.

Чародей сотворил заклинание, и к будущим каменным пугалам устремился фиолетовый полупрозрачный шарик.

«Ненавижу магию!» – успел подумать Гога, еще сильнее сжимая ладонь Эдуарда, который от боли и ужаса сильно зажмурил глаза. Шарик же угодил прямо в грудь силачу и вспыхнул ослепительным светом. От удара, как круги по воде, тело и одежда «гнома» начали неумолимо превращаться в гранит. Когда окаменела кисть, сжимавшая ладонь Марицкого, изменения начали происходить и с «эльфом». Но совершенно иные. Несостоявшийся филолог весь медленно покрылся древесной корой, а кое-где даже проступили тонкие прутики с зелеными листьями. В результате на поляне появилась скульптурная композиция, символизирующая единство живой и неживой природы. Однако единение «эльфа» и «гнома» оказалось недолговечным. Едва завершившись, процесс пошел в обратную сторону. Сначала прежний облик вернулся Марицкому, потом ожил Гога, а вызвавший все эти метаморфозы фиолетовый шарик, отделившись от хрустального кристалла, отлетел к своему создателю, угодив «скульптору» в голову.