Но это место, Королевское Крыло, казалось безопасным, светлым приютом, где они могли бы остаться навсегда. Маман говорила, что здесь они в постоянной опасности, но с опасностью мечей Айса могла сжиться. Она понимала, что, прежде всего, они каким-то образом оказались здесь из-за Маман, из-за ее странности, но Королева стояла выше Маман. Богоподобная фигура, одетая в черное, и Айса знала, что больше никогда не увидит тень Па на стене.

Она не могла рассказать это Булаве. Поэтому сказала, что могла:

– Я никогда не сделаю ничего, что навредит Королеве. И убью любого, кто попытается это сделать.

Острый взгляд Булавы буравил Айсу еще пару секунд, пронзая ее, словно ножом. Затем он кивнул.

– Поверю-ка я тебе, бестия. Более того, буду считать это твоим первым испытанием. Умение фехтовать – важное качество королевского стражника, но есть и другие, не менее важные. И одно из них – умение хранить тайны.

– Я умею хранить тайны, сэр. Возможно, лучше иных взрослых.

Булава кивнул, в его пристальном взгляде промелькнула жалость, и Айса поняла, что он, должно быть, знает все о Па. Маман каждый день сидела подле Королевы, подносила ей еду и питье. Наверняка они все о ней разузнали, да и Па не был тайной в их окрестностях. Даже когда Айса была маленькой, других детей не пускали играть в их дом.

– Капитан?

– Да?

– Я-то промолчу, но другие все равно узнают. Прочитают на лице Пэна, как вы.

– Ты прочитала?

– Нет. Но мне двенадцать.

– Справедливое замечание, – серьезно ответил Булава. – Но давай просто признаем, что я вижу в лицах людей больше, чем многие. Думаю, некоторое время эта тайна будет оставаться только между тобой и мной.

– Да, сэр.

– Марш в постель, бестия.

Айса вскочила, схватила книгу и свечу и поспешила прочь. Добравшись до их семейной комнаты, она аккуратно положила книжку в красном переплете на прикроватный столик и нырнула в постель. Но заснуть не смогла: мысли полнились всем, что она видела и слышала.

Пэн Олкотт любит Королеву. Но Королева не может выйти замуж за своего стражника, даже Айса это знала, хотя и не понимала, почему. Значит, у Пэна нет никакой надежды. Она попыталась ему посочувствовать, но получилось только чуть-чуть. Пэн должен каждый день находиться подле Королевы, защищая ее своим мечом от огромного мира. Конечно, это было достойной наградой.

«Любовь – сто́ящая штука», – подумала Айса, – «но второстепенная». И, конечно, не такая сто́ящая, как ее меч.

– Дерево. – Тайлер поднял другой лист бумаги. Булава посмотрел на него с тем же раздраженным, свирепым выражением, что не сходило с его лица во время их занятий.

– Хлеб.

Тайлер поднял очередной лист, затаив дыхание. После некоторых сомнений он добавил в стопку несколько сложных слов: этот ученик не хотел, чтобы с ним нянчились. Булава поглядел на слово, его глаза забегали вперед-назад между слогами. Тайлер предложил читать слова вслух, но Булава отказался. Он хотел делать все в голове. Его навыки чтения улучшались с почти пугающей скоростью.

– Расщелина, – наконец объявил Булава.

– Хорошо, – Талер опустил карточки. – Очень хорошо.

Булава вытер мокрый от пота лоб.

– Я по-прежнему с трудом различаю Ш и Щ.

– Это непросто, – согласился Тайлер, не встречаясь с Булавой взглядом. На этих занятиях Тайлер шел по тонкому льду, балансируя между поощрением и педантичностью, ведь, почувствуй Булава, что к нему относятся, как к ребенку, он бы, вероятно, избил священника до беспамятства. Но, тем не менее, Тайлер сам с нетерпением ждал этих уроков. Ему нравилось учить, и он жалел, что прождал семьдесят один год, чтобы это обнаружить.

На этом приятная часть дня Тайлера заканчивалась. Сломанная и теперь закованная в гипс нога постоянно напоминала о гневе святого отца. Весь Арват, казалось, знал, что у Тайлера неприятности, и братья-священники его избегали. Только Вайд, слишком старый, чтобы беспокоиться о своем месте на арватской карьерной лестнице, не избегал общества Тайлера.

Булава смотрел на него выжидающе, ожидая дополнительных инструкций. Но Тайлер внезапно потерял интерес к уроку. Он разложил карточки на столе и с интересом посмотрел на Булаву.

– Как вам удавалось столько лет это скрывать?

Булава напрягся, став подозрительным.

– Какая разница?

– Никакой. Мне просто любопытно. У меня бы так ни за что не получилось.

Булава пожал плечами: он был невосприимчив к лести.

– Кэрролл знал. Мои умения подходили Страже, поэтому он помог мне сохранить это в тайне. Мы договорились.

– Почему же он вас не научил?

– Он предлагал, – Булава отвел взгляд. – Я отказался. Тогда это все равно не имело значения. Элисса была так же расположена к чтению, как кошка – к верховой езде. Но сейчас…

Тайлер с легкостью услышал невысказанную Булавой мысль. Королеве Элиссе не было дела до неграмотности, а Келси было, и еще как.

– Но Королева никогда не выгонит вас из Стражи.

– Конечно, не выгонит. Я просто не хочу, чтобы она знала.

Тайлер кивнул, не впервые задумавшись, не Булава ли отец Королевы. Часто он относился к ней чересчур по-отцовски. Но личность отца королевы была одной из самых страшных тайн Стражи. Тайлер даже не был уверен, что это знала сама Королева.

– Что дальше?

Тайлер задумался.

– Попрактикуемся собирать слова в предложения. В королевской библиотеке есть несколько книг, написанных Далем. Выберите одну и попробуйте над ней поработать. Не пропускайте длинные слова: произносите их вслух, и в следующий раз принесите книгу.

Булава кивнул.

– Думаю…

В дверь Тайлера трижды резко постучали. Булава взлетел со стула быстрым, бесшумным движением. Когда Тайлер повернулся посмотреть на него, в комнате было пусто, лишь потайная дверь возле стола качнулась, закрываясь.

– Пожалуйста, заходите.

Дверь открылась, и Тайлер застыл, когда в комнату вошел святой отец. Позади маячило любопытное круглое лицо брата Дженнинга, но святой отец оставил его снаружи, притворив дверь. Тайлер ухватился за край стола и поднялся, держа сломанную ногу на полу.

– Добрый день, Тайлер.

– Ваше Святейшество. – Тайлер предложил ему стул, но Андерс отмахнулся.

– Сидите, Тайлер, сидите. Это у вас, в конце концов, сломана нога. Прискорбный несчастный случай.

Тайлер сел, наблюдая, как глаза Андерса шныряют по комнате, обыскивая ее, хотя лицо по-прежнему оставалось неподвижным. Этим он напомнил Тайлеру старого святого отца, который тоже все замечал. Вся былая храбрость Тайлера, казалось, испарилась, быстро и тихо, и он остро почувствовал бремя своей старости, каким хрупким он был по сравнению с этим крепким мужчиной среднего возраста.