– Уильям Тир, – объявил отец Тайлер, вставляя свой факел в пустой кронштейн на стене. Солнце светило так ярко, что необходимость в огне отпала. – Табличка говорит, что портрет написали через пять лет после Перехода.

Келси подошла ближе, глядя на первого Короля Тира. Тот стоял перед камином, но не таким большим, как в Цитадели. Он больше напоминал камин в коттедже, где она выросла. Даже художник не смог скрыть досады Тира из-за того, что пришлось стоять на одном месте: выражение его лица выдавало крайнее нетерпение. Должно быть, идея написать портрет принадлежала не ему.

На заднем плане Келси разглядела полку с книгами, но на поверхности портрета скопился такой толстый слой пыли, и она не смогла разобрать ни одного названия.

– Попроси слугу из Цитадели навести здесь порядок, – сказала она Булаве. – Наверняка у них найдется время.

Булава кивнул, и Келси перешла к следующему портрету: молодой светловолосый мужчина чуть за двадцать. Он был красив, но даже сквозь слои пыли Келси разглядела застилающее глаза беспокойство. Она провела пальцами по раме, ища табличку, и обнаружила, что она тоже покрыта грязью. Она потерла ее большим пальцем, обтирая грязную руку об юбку, и наклонилась, чтобы прочитать гравировку.

– Джонатан Тир.

– Джонатан Добрый, – пробормотал стоящий рядом отец Тайлер.

На груди Джонатана Тира Келси заметила сапфир, один из тех, что висел на ее цепочке. Она быстро обернулась к портрету Уильяма Тира. На нем не было никаких украшений, во всяком случае, на виду. Между портретами Уильяма и Джонатана было много места, и Келси задумалась, не висел ли там когда-либо еще один портрет.

– Кто был матерью Джонатана Тира?

Отец Тайлер покачал головой.

– Этого я не знаю, Ваше величество. У Уильяма Тира не было королевы: легенда гласит, что он не верил в брак. Но нет никаких сомнений, что Джонатан Добрый – его сын. Сходство очевидно.

– Как вы думаете, что беспокоит Джонатана?

– Возможно, надвигающаяся смерть, госпожа, – ответил стоящий за ней Корин. – Джонатану было двадцать, когда его убили. Этот портрет не могли написать раньше, чем за пару лет до этого.

– Кто его убил?

– Никто не знает, но убийцы прошли через Стражу Тира. Худший момент в нашей истории, что…

Корин вдруг запнулся, и Келси поняла, что он подумал о Мерне. Барти сказал про убийство Тира то же самое: Стража подвела. Не желая мучить Корина, Келси проглотила все остальные вопросы о Джонатане Тире и перешла к следующему портрету: женщина с невинным выражением лица. Ее прекрасные рыжевато-коричневые волосы струились по плечам, словно река, падая на спину длинным серпантином. Она блаженно улыбалась с холста. Келси посмотрела на табличку с гравировкой: «Кейтлин Тир». Жена Джонатана Тира. После убийства мужа Кейтлин Тир поймали и убили. Хотя женщина на портрете была давно мертва, у Келси заныло сердце. Женщина выглядела так, словно не могла вынести даже мысль о зле, не то что терпеть само зло.

Увидев следующий портрет, Келси втянула воздух. Этого человека Келси узнала бы где угодно: он стоял у ее камина две недели назад, самый красивый мужчина в мире. Он сидел на троне Тира – искусная резная спинка была неповторима, – улыбаясь легкой улыбкой политика. Но его янтарные глаза были холодными и благодаря хитрому трюку художника, казалось, преследовали Келси, куда бы она ни двинулась. Она осторожно провела по краю рамы, но ничего не обнаружила, только странный шрам, подтверждающий, что табличку, если оная существовала, давно оторвали. Она удивилась присутствию красавца в галерее королевских особ Тира, но ничего не сказала.

– Хорош чертяка, – заметил Булава. – Однако я понятия не имею, кто это. Отец?

Отец Тайлер покачал головой.

– Он не похож ни на одного монарха Рэйли, о которых я слышал. Необыкновенно хорош собой: может, был фаворитом одной из Королев Рэйли. Некоторые из них так никогда и не вышли замуж, но умудрились произвести наследников. Они были охочи до красивых мужчин.

Келси выбрала очень неудачный момент, чтобы посмотреть на Пэна, и обнаружила, что он смотрит на нее. Ночь, когда он отверг ее, зияла между ними, словно огромная пропасть, и Келси предчувствовала, что им никогда больше не быть друзьями. Она хотела ему что-нибудь сказать, но рядом было слишком много людей, а через пару секунд исчезло и само желание примириться. Глаза незнакомца из камина были гипнотическими, но Келси заставила себя от них оторваться и перешла к следующей картине. Теперь пошли Рэйли: все их портреты сопровождались целыми табличками. Гравировки становились чище, меньше тронутыми временем по мере того, как Келси приближалась к современности.

Все Рэйли носили оба сапфира, драгоценности, неизменно переходящие от одного портрета к другому. Это были предки Келси по крови, но они показались ей менее важными, чем те три Тира, менее настоящими. Карлин никогда не восхищалась Рэйли: возможно, с годами ее предубеждения в этом вопросе, как и во многих других, передались Келси. Перейдя к десятому портрету, Келси увидела женщину невероятной, неописуемой красоты. У нее были такие же светлые волосы и ярко-зеленые глаза, как и у многих королев Рэйли, но ее безупречное лицо могло похвастаться кремовой кожей, а еще она обладала самой изящной шеей, какую Келси когда-либо доводилось видеть. В отличие от предыдущих портретов, с которых глядело по одному человеку, на этом был запечатлен и ребенок, симпатичная девчушка лет шести, сидящая на коленях у матери. К тому же, присмотревшись повнимательнее, Келси заметила новую деталь: женщина носила один сапфир, ребенок – второй. Келси наклонилась к табличке и прочитала: «Аманда Рэйли».

– Ах, Прекрасная Королева! – Отец Тайлер присоединился к ней перед портретом. Стражники Келси, в большинстве своем, скучая, слонялись по комнате, тоже подошли, жадно вглядываясь в портрет. Келси почувствовала укол раздражения, а потом заметила второго ребенка на портрете, почти незаметного за юбками Прекрасной Королевы. Эта девочка казалась даже младше, чем ребенок на коленях королевы, возможно, не старше трех-четырех лет, но уже была темноволосой и мрачной. И Келси вдруг вспомнила свое детское личико, глядящее на нее с глади пруда за коттеджем. В сиянии Прекрасной Королевы и ее дочери девочку было легко не заметить, и Келси подумала, что художник, должно быть, намеренно выделил одного ребенка и скрыл другого.

– Насколько мне известно, у Прекрасной Королевы был только один ребенок. Должно быть, у нее на коленях принцесса Элейн. – Келси указала на девочку, сжавшуюся за юбками Прекрасной Королевы. – Тогда кто же это?

Булава пожал плечами.

– Понятия не имею.

Отец Тайлер рассмотрел девочку.

– Нежеланный ребенок, осмелюсь предположить. Аманда Рэйли была замужем за Томасом Арнессом. Он – отец Элейн. Но я слышал, что Аманда не хранила верность Арнессу, так что, возможно, она родила и других детей. Внебрачные дети иногда появлялись на королевских портретах предпереходного периода, но никогда не занимали видного места. Крайне жестоко, чуть ли не хуже, чем если бы их вовсе не включали. – Отец Тайлер поизучал портрет еще мгновение, прежде чем заметил: – Это худшее, что я когда-либо видел. Здесь ребенок совершенно оттеснен на задний план.