– Детка, мы взрослые люди. Я могу сам принимать решения, – отшучивался Джонни.

– Я иду к машине! – Эстер круто развернулась. Она схватила с журнального столика ключи и выбежала из дома. В висках стучал адреналин, из носа потекла кровь от безмерных доз кокса, которым Эстер уже перестала вести счет. Она без удивления отерла кровь ладонью, размазав ее по щеке.

– Такое случалось уже не единожды.

– Хватит. Хватит, детка, – холодно потребовал Джонни.

– Может быть, тебе хватит? – язвительно спросила Эстер. – Хватит испытывать мое терпение!

Эстер нажала на кнопку ключа, и машина приветливо замигала фарами.

– Ты думаешь, это правильное решение – заставить меня сделать что-то силой? – усмехнулся Джонни.

– Я не вижу другого выхода. Ты разрушаешь свою жизнь на моих глазах! – крикнула Эстер, одной ногой стоя в салоне автомобиля.

– Ты никуда не поедешь, – шепнул Джонни так, что Эстер его не могла услышать.

Он быстро добежал до «порше» и сел на пассажирское сиденье.

– Хочешь разбить машину – бей. Но я хочу присутствовать при этом, – весело подначивал Джонни.

– Ты думаешь, что я не могу? Думаешь, что шучу?

– Я еще надеюсь на твое благоразумие.

– Мне терять нечего. А тебе есть, – многозначительно заключила Эстер и надавила на газ.

С приглушенным шорохом машина тронулась с места и за несколько секунд набрала скорость в семьдесят миль в час. Эстер продолжила давить на газ, а Джонни пришел в нескрываемый восторг.

– Серьезно? Ты собралась разбиться? Мы умрем вместе, потому что мы не пристегнуты, – весело засмеялся он.

– Ты сумасшедший?! – испуганно спросила Эстер. Она неслась по ночной петляющей трассе со скоростью сто миль в час и едва ли контролировала ситуацию.

– Ты видишь этот забор? – безмятежно спросил Джонни.

Бетонный забор вырос перед их глазами из ниоткуда. В кромешной темноте белая сплошная стена толщиной в тридцать сантиметров обнажала ясную мысль – Эстер не успеет затормозить и тем более не успеет войти в поворот. Знаки, предупреждающие о снижении скорости, она оставила позади, не обратив на них внимания.

– Все, я наигралась, – выпучив глаза, закричала Эстер. Она вцепилась в руль мертвой хваткой и от напряжения перестала дышать.

Что она хотела доказать? Уберечь Джонни от неправильного выбора? Наставить его на путь истинный? Эстер ничем не отличалась от Джонни, когда принимала спонтанные и откровенно глупые решения.

– Жми на газ! – весело крикнул Джонни.

Эстер судорожно надавила на тормоз и инстинктивно выкрутила руль влево до упора. Она зажмурилась и не увидела, как машину круто развернуло на сто восемьдесят градусов. Шины жалобно заскрипели, на асфальте остались черные следы от заноса. Может быть, машину развернуло бы еще не один раз вокруг своей оси, если бы не багажник, который с хрустом и треском врезался в бетонный забор. Железо смялось в два счета. Часть багажника отлетела в сторону. Подушки безопасности сработали мгновенно.

Минут десять Джонни и Эстер провели в полной тишине, ошарашенные случившимся. Они снова побывали на волосок от смерти. Джонни первым вышел из машины и на ватных ногах направился к оцепеневшей Эстер – она не могла пошевелиться и продолжала сидеть, вцепившись в руль. Ее лицо побелело и в свете луны походило на лицо утопленницы. Противоречие, в котором Джонни и Эстер жили каждый день, сейчас ощущалось явно и остро. Подвергать себя опасности, чтобы чувствовать жизнь. Страдать, чтобы в итоге быть счастливыми. Любить, чтобы расстаться. Почему так происходит? Почему она не плачет, когда надо бы зарыдать? Почему у нее не получается выдавить из себя ни слезинки?

– Ты в порядке? – спросил Джонни, пытаясь вытащить Эстер из машины.

– Угу, – глухо ответила она.

Ночная трасса оставалась пустой. Вблизи слышался лишь шум океана, тревожно бьющегося волнами о баррикады из острых и массивных замшелых камней, и шум разгульного ветра.

Джонни повалился на траву, Эстер упала рядом с ним.

– Мы не можем быть вместе, – спустя длинную паузу нарушила тишину Эстер. Она еле выдавила эти слова из себя. Признавать этот факт было невероятно сложно. Ведь если это правда, и они с Джонни действительно не останутся вместе, тогда какой шанс на счастье есть у других людей? Если самое лучшее, самое подходящее, самое нужное тебе не подходит, что тогда остается? Жить короткими непродолжительными отрывками, которые обязательно закончатся? Воровать у жизни минуты, расплачиваясь за них потом долгими мучительными ночами без сна? Что им остается? Разойтись сейчас и жалеть об этом всю жизнь или доиграть сцену до финала, хотя исход ясен?

– Почему ты так решила? – сухо спросил Джонни.

– Мы убьем друг друга.

– Нет.

– Да.

– С чего ты это взяла?

– Посмотри на нас! Мы мало чем отличаемся! Ты тянешь меня в болото, и я иду! Потому что я хочу идти за тобой. Иногда я пытаюсь сопротивляться, но безрезультатно. Это плохо закончится. Я устала быть голосом благоразумия.

Джонни расхохотался:

– Ты – голос благоразумия? Оставь это вранье для кого-нибудь другого. Что ты сегодня сделала? По-твоему, это благоразумно?

– Нет, но…

– Что «но»? – резко оборвал Джонни.

– Почему ты так груб? – вспылила Эстер.

– Потому что ты сама играешь в жизнь. Я лишь твое отражение. Ты нашла во мне то, чего сама хотела. Не нравится? Тогда не ищи этого в людях.

Эстер часто задышала, стараясь подавить слезы. Обвинения Джонни казались ей несправедливыми.

– Разве это я сегодня стояла с героином в руках? Разве это я потянула тебя к обрыву? Я устраиваю сцены на пустом месте? О чем ты, Джонни? О чем ты?

– Тебе это не нравится? Разве ты не являешься виновницей каждой нашей ссоры? Что ты сегодня сделала? Захотела ответить мне тем же? Не получится! У меня действительно нет рычагов, ты меня никогда не переиграешь на моем поле. Выбери другую тактику. Будь нормальной, например. Ну, это так, вариант. Если ты вообще такое умеешь.

– Я нормальная! – отчаянно выкрикнула Эстер.

– Нет, детка, нет. Ты душевнобольная. Иначе ты не лежала бы сейчас на обочине у разбитой машины черт пойми где. Плюс ко всему ты выбрала меня. И этого достаточно, чтобы сделать о тебе выводы. Извини, но я скажу тебе правду. Мой неутешительный диагноз: тебе скучно жить в принципе. Ты забиваешь пустоту. Думаешь, так можно излечиться? Ничуть.

– Нашелся психолог! Наконец-то! Сама бы никогда не разобралась, – съязвила Эстер.

– Я хочу сказать, что я такой же. И ты такая. Я живу с этим. И тебе придется. Добро пожаловать в клуб. Вряд ли ты найдешь что-нибудь, что сможет тебя успокоить. Я говорю правду – ты можешь принимать ее, а можешь не принимать, но ситуация от этого не