— А теперь не верите?

— Нет, но пока не придумала, чем его прижать. Мой сотрудник откопал в сети приватные фотографии, на которых некий мужчина, которого не представляется возможным разглядеть, фотографирует полуобнаженную Ларису.

— Никогда не понимал эту тягу к эксгибиционизму! — поморщился детектив. — Ну ладно бы еще снимали, но зачем же выкладывать снимки туда, где любой мало-мальски опытный хакер сможет их увидеть и даже пустить гулять дальше по просторам Интернета!

Алла кивнула, соглашаясь.

— Наши техники сейчас работают, пытаясь опознать фотографа, — продолжала она. — Однако, даже если им это удастся, снимки докажут лишь связь Искомова с Бузякиной, но не с ее дочерью.

— Но вы же сами рассказывали, что слышали разговор Дарьи с юристом…

— Да, но я их не видела, и мои слова — пустой звук!

— Мне кажется, вам проще будет найти подход к Дарье. Во-первых, она женщина, а женщины, уж простите за откровенный шовинизм, куда более впечатлительны, а значит, легче поддаются внешнему воздействию. В конце концов, ее мать погибла! А вдруг она не знала о намерениях Искомова избавиться от Бузякиной?

— Вы думаете, он мог единолично решиться на это?

— Почему бы и нет?

— Что ж… Судя по всему, Дарья беременна, и, вероятнее всего, от Искомова.

— Вот! Долго скрывать такое невозможно, и ему нужно было что-то делать. Наверняка Лариса не отнеслась бы с одобрением к тому, что собственный любовник заделал ребенка ее дочечке! Дарья, в свою очередь, была материально зависима от матери и вряд ли рассчитывала переехать к Искомову без гроша в кармане. Надавите на Дарью, мой вам совет, она скорее расколется, особенно если и в самом деле приложила руку к смерти матери: нужно быть совершенно бесчувственной колодой, чтобы не испытывать при этом угрызений совести!

После неутешительных известий о гибели Ничипорука хорошее настроение Аллы испарилось. Негойда оказался достаточно чуток, чтобы это заметить, поэтому предложил отвезти ее домой. Как истинный джентльмен, он не сделал попытки проникнуть в квартиру, а предпочел распрощаться у подъезда. Хотя, возможно, он просто счел, что Алла слишком расстроена случившимся, а потому не сможет предоставить то, что ему, предположительно, хотелось. Поднявшись в квартиру и не включая свет, Алла подошла к окну. Негойда уехал не сразу. Он пару минут постоял, прислонившись к капоту своего авто, покурил и только потом сел за руль и укатил. Алла решила, что в следующий раз ответит согласием на предложение встретиться и, вероятно, даже позволит ему кое-что, помимо совместного принятия пищи. Если, конечно, он состоится, этот следующий раз.

* * *

Дарья заметно нервничала, и, надо сказать, Алла в немалой степени этому поспособствовала, продержав девушку в одиночестве не меньше получаса. Она испытывала искушение продлить срок, но побоялась, будучи теперь уже абсолютно уверенной в том, что Дарья беременна. Белкин выяснил, в какой женской консультации она наблюдается, и даже узнал, что девушка на третьем месяце. Срок маленький, но, как считают врачи, и наиболее опасный. Поэтому Алла позаботилась о том, чтобы на столе в допросной оказались бутылка воды и чистый стакан, чем, впрочем, Дарья и не подумала воспользоваться. Алла медлила не только из соображений доведения подозреваемой до нужной кондиции — у нее на руках не было ни единого козыря! Тем не менее сдаваться не стоило: в конце концов, она же не собирается в суд, ей требуется лишь, как выразился Негойда, надавить на Дарью, а для этого и не нужны настоящие улики — достаточно предположений. Если они имеют отношение к действительности, Дарья, возможно, растеряется и сознается.

— За что меня задержали? — возмущенно накинулась на Аллу девушка, как только та вошла в допросную. — Вы ничего не перепутали? Это ведь Инка убийца, а я пострадавшая!

— Видите ли, Дарья, — спокойно ответила Алла, усаживаясь напротив, — у нас есть основания сомневаться в виновности Инны.

— А как же показания горничной, Татьяны? Она видела…

— Татьяна Лесина не видела ничего такого, что доказывало бы вину Инны. Более того, это ведь вы приказали ей солгать следствию, чем ввели нас в заблуждение. Вы в курсе, что такое деяние наказуемо, причем не только в административном, но и в уголовном порядке?

Дарья задохнулась, открыла рот — видимо, чтобы обрушить на собеседницу гневную тираду, — но передумала и только фыркнула, показывая, что не согласна с обвинением.

— Но я — я-то ее видела!

— Инна не отрицает, что разговаривала с вашей матерью, но разговор имел место за несколько минут до того, как она упала. А вы, получается, видели мать после того, как Инна покинула балкон.

— Вы… вы что, меня обвиняете, не пойму? — пробормотала Дарья, и впервые за время допроса на ее лице проступили признаки беспокойства. — Вы правда считаете, что я могла убить собственную мать?!

— Не думаю, что это сделали вы: есть свидетель, видевший на балконе мужчину за минуту до того, как ваша мать погибла.

— Муж…

— И этот свидетель может его опознать! — В конце концов, Дарье не обязательно знать, что тело того самого свидетеля сейчас находится в Центральном патологоанатомическом бюро: это даже не ложь, а всего лишь недосказанность, ведь Ничипорук числился пропавшим, и лишь вчера вечером выяснилось, что неопознанное тело принадлежит ему.

— Но если маму убил какой-то мужчина, почему вы допрашиваете меня? — растерянно задала вопрос Дарья. И в этот самый момент Алла поняла, что девушка не имеет отношения к гибели матери. Однако это не означало, что она бесполезна в качестве источника информации.

— Дарья, вы хорошо себя чувствуете? — вместо ответа поинтересовалась Алла. — Не тошнит?

— Что? — тупо переспросила та, еще не оправившись от предыдущего сообщения.

— Ну я спрашиваю, потому что беременные часто испытывают недомогания, особенно в первом триместре.

— Кто вам сказал, что я беременна?

— Но это ведь так, верно?

— Ну и что?

— Да ничего, просто я знаю, кто отец ребенка. Я слышала, как вы требовали, чтобы он признался в этом вашей матери.

— Неправда, вы не могли этого слышать: мы были с Ромой од… — Девушка запнулась и посмотрела на Аллу расширенными от ужаса глазами: она сообразила, что недвусмысленно признала данный факт.

— Да, вы были одни, но я в момент вашего весьма эмоционального разговора находилась за дверью.

— Подслушивали! — Губы Дарьи презрительно скривились.

— Вы беседовали на повышенных тонах, и любой, кто в тот момент проходил мимо, мог все отлично слышать. В женской консультации подтвердили, что вы беременны, и, думаю, тест ДНК развеет все сомнения. Если, конечно, вы сами не сознаетесь.

— Но в чем, в чем я должна сознаться? Даже если вы правы, разве это преступление — быть отцом?!