— Не отвлекаю? — спросил Сергей.

— Нет.

Я почему— то еще раз написала: «Бородино».

— Меня попросили позвонить вам с предложением откомпании…

— Я слушаю.

Я сказала это слишком громко. Учительница посмотрела на меняповерх очков и отчетливо повторила: «У лукоморья дуб зеленый…»

— Вам удобно по телефону?

Я благодарно улыбнулась учительнице и склонилась надлисточком.

— Ну хорошо. — Сергей, как обычно, говорил оченьбыстро. — Мы готовы купить бренд вашей компании. Мы считаем, что намвыгодней взять успешное и раскрученное имя, чем создавать что-то заново. Мыпредлагаем за вашу пахту сто тысяч.

— Триста, — сказала я, стараясь не шевелитьгубами, потому что учительница смотрела на меня.

«Бородино», — написала я в третий раз, и мамаша,сидевшая за партой рядом со мной, покосилась на меня с подозрением.

— Мне кажется, детали лучше обсудить при вашей встречес руководством. Я должен был получить ваше принципиальное согласие. —Интересно, почему они поручили звонок Сергею? Он сказал, что знает меня и имеетна меня влияние? Наверняка что-нибудь в этом роде.

Я подняла руку и чуть не выпалила: «Можно выйти?»

В школьных классах я всегда чувствовала себя маленькойдевочкой.

Извинившись улыбкой, я закрыла за собой дверь.

Маша играла с подружками в школьном дворе.

Я подхватила ее на руки и стала кружить. Она веселохохотала.

— Маша, — сказала я, отдышавшись, — твой ДедМороз не наврал. У нас все просто замечательно. Мы ничего не продаем. Мы всетолько покупаем!

Она скакала на одной ножке, а я улыбалась ей, и солнцу, ижизни. Вот, оказывается, что означает выражение «дышать полной грудью». Хотя всовременном мире это должно звучать по-другому: «Она была так счастлива, чтодаже имплантант № 4 научился дышать».

Весна капала на голову с крыш домов, обновленные витринымагазинов зазывали сменить гардероб.

Я, Катя и Лена, посадив Алекс за руль, отправились завесенне-летней коллекцией.

В магазинах был ажиотаж.

Все ходовые размеры Bluemarin в «Италмоде» разобрали еще вконце февраля. Лена, заискивающе глядя в глаза продавцам, умоляла принести ейчто-нибудь из подсобки. Все самое лучшее продавцы оставляли для «своих»клиентов.

Я схватила несколько цветастых сарафанов и поглядывала всторону джинсов.

Катя мерила курточку от Валентина

Я не шла в примерочную, потому что надеялась, что курткаКате не подойдет, и тогда мне надо будет успеть взять ее первой.

— По-моему, ничего? — спросила Катя, вертясь передзеркалом.

— Да, — довольно прохладно ответила я. Заточестно.

— Возьму, — решила Катя.

Свои покупки мы с Леной оформили на Катину дисконтную карту— двадцатипятипроцентную. Спасибо хозяйке «Италмоды». Катя говорила, что еслибывают нежные акулы, то это как раз она.

Потом мы поехали в торговый дом «Москва».

Лена мерила уже десятую пару туфель от Chanel, а мы с Катейизучали сумки.

— Мы заколочки новые получили, — предложилапродавщица, — и косметику из «Круиз-коллекции». Очень интересная.

Катя примеряла очки с темными стеклами и повернулась ко мне.

— Ничего, — одобрила я. Мне такие обычно не шли.

— Представляешь, у его сперматозоидов подвижность —ноль.

Катя, не снимая очков, ходила между полок с сумками.

— Что это значит? — не поняла я.

— Это значит, что он не может иметь детей. Я ахнула.

Катя приложила палец к губам, и я поняла, что Лена этого незнает.

— Что же делать? — Я взяла с полки черную стегануюсумку скорее для конспирации.

— Если у нас не будет детей, он меня бросит, —горько сказала Катя и сняла очки. — Опять.

— Подойдут к моему Dolce&Gabbana? — Лена вышлав изящных босоножках в горошек на высоком каблуке. «Лагерфельд сошел сума», — назвала я эту модель про себя.

— Милые. — Катя вежливо улыбнулась.

— Если честно, вон те лучше. — Я показала начерные с длинными ремешками туфли.

— А лечиться можно? — спросила я, когда Ленаотошла.

— Можно. Всю жизнь. — Катя вздохнула. — Явозьму вот эту сумку. — Она протянула ее продавщице. Та довольно кивнула.

— И что ты будешь делать?

Я устремилась в другой конец зала, увидев шлепанцы из летней«Круиз-коллекции».

— Рожать, — ответила Катя, когда я вернулась.

— Как?

— Существует донорский банк спермы. Я уже договорилась.Он об этом никогда не узнает.

Я задумчиво кивнула: мол, «никогда».

— Gucci будем смотреть? — весело спросила Лена.

— Все что угодно, только не Gucci, — ответилаКатя, и я с ней согласилась.

Потратив двенадцать тысяч на троих, мы заехали пообедать в«Виллу».

Я смотрела на Катю и думала, что должна сказать ей какие-тослова. Но не знала какие. Ей не так просто было принять это решение. Ради семьи.Ради себя. Ради него. Я пыталась поставить себя на его место. Что лучше?Никогда не иметь детей или иметь, никогда не узнав, что ребенок не твой? И чтозначит «не твой»? Если ты воспитал его и он вырос вместе с тобой? Если готовотдать за него все, что у тебя есть? А значит, все, ради чего жил?

Интересно, могла бы я поступить так, как Катя?…

Чтобы это понять, надо влюбиться в кого-нибудь, у кого неможет быть детей. Надеюсь, со мной этого не произойдет. По крайней мере, раньшевсе было скорее наоборот.

Я рассказала девочкам про Светлану.

— Я познакомила ее с родителями Сержа, — вздохнулая.

— Зачем тебе это надо? — удивилась Лена.

Мы заказали равиоли. Официанты в этом ресторане ходили водежде от Армани. Это хоть как-то оправдывало цены.

— Для них это просто счастье, они остались одни, ивдруг — внук. — Я развела руками. — Они просто начали жить заново.

— А Светлана как? — спросила Катя.

— Сначала родила, а потом подумала. Но, в сущности, еежалко.

— Жалко? — передразнила Катя.

— Да она вроде нормальная. К родителям Сержа сейчаспереезжает.

Я спорила не с ними. Я спорила сама с собой.

— Нормальная? — возмутилась Лена. — Ты бы наее месте пришла к жене своего любовника? Ты бы стала просить деньги?