— Да уж, это к Вике. — Я рассказала про «Балчуг».

— А вы что, не знали? — удивилась Олеся. — Онитам каждую среду номер снимают.

Нам надоело стоять на улице. Хотя в нарядных платьях средисугробов мы выглядели живописно.

— Ну что, гулять будем? — зевнула Лена.

— Может, в «Галерею»? — предложила Олеся.

Краем глаза я увидела направленный на нас объектив и успелаулыбнуться. Это был фотограф из Harper's Bazaar. Он записал наши фамилии длясветской хроники. Причем Лена назвалась дизайнером.

— Это чтоб Катина мама не возмущалась, — объяснилаона.

— Думаете, они напечатают наши фотографии? —мечтательно спросила Олеся. — Дам своему мужу посмотреть, пусть поревнует.

Фотография… Какая-то ассоциация всплыла в моей голове, но яне могла понять… что?

Мы решили сегодня не гулять. В «Галерее» стол незарезервирован, а больше идти некуда.

У меня в машине валялся «Пляж» Гарленда, и я поехала домойпочитать.

Было невероятно уютно забраться в постель с книгой;поставить огромное блюдо с печеньями и разломанным на дольки шоколадом,включить торшер; спуститься вниз за кока-колой, потому что забыла ее на кухне;забраться снова под одеяло и, никуда не торопясь, перевернуть первую страницу.

«Интересно, Марьяна потом видела меня внутри? —подумала я. — А то так и решит, что у меня не было пригласительного».

Не то чтобы меня это очень волновало, но все же…

Где же я видела ее ухажера?

Внезапная догадка вытолкнула меня из кровати и разнесла вклочья покой этого вечера.

Пальцы дрожали так, что с трудом попадали в телефонныекнопки.

— Марьяна? Слушай, а как звали того мужика, который былс тобой в «Шопарде»?

— О!… — засмеялась Марьяна. — Я смотрю, онпроизвел на тебя впечатление! На самом деле забудь: я уже с ним рассталась —шаромыжник какой-то…

— Как его имя? — Я теряла терпение.

— Владимир, — опешила Марьяна, — фамилию мненеудобно было спросить. Какой-нибудь Петров, наверное. Или Козлов.

Я скидывала с полок одежду, переворачивала сумки, разбиласьваза, но я даже не заметила — я искала альбом Светланы.

Вот он.

Он открылся сам на нужной фотографии. Казалось, что все моетело — это только глаза. Огромные и испуганные. Они смотрели на улыбающеесялицо розовощекого мужчины. На фотороботе не видно было этого поросячьего цветалица, поэтому я не сразу узнала его. «Владимир», — сказала Марьяна, и всесразу встало на свои места.

Как сумасшедшая, я вернулась в спальню, перепрыгнула черезкровать и схватила телефон.

Ответила свекровь.

— Как ваши дела? — Я слышала свой голос словно состороны. Не верилось, что в таком возбужденном состоянии я могла произноситьслова спокойно.

— У Сереженьки — живот. Так мучается! Газы, наверное,мы уж и клизму делали, и массаж.

— А что Светлана?

— Светочка уехала. С подружкой. Мы тут с дедом самисправляемся.

Я не могла спокойно сидеть и ждать, пока Светочка вернется.Я позвонила Вадиму.

— Где ты? — Голос срывался на визг.

— Что случилось? — Он, наоборот, был спокоен.

— Я приеду к тебе! Мне надо показать тебе фотографию!Это Вова Крыса! У него ежик белобрысый? Розовые щеки?

— Похоже, что да…

— Скажи мне, где ты?

— Я… — он замялся, — в бане… Я к тебе сам приеду…

— Нет! Я не могу ждать! Говори адрес! Баня была вГорках-10. Я накинула длинную шубу прямо на пижаму и через десять минут была наместе.

Молчаливый охранник в защитном бушлате проводил меня допредбанника. Там уже сидел Вадим.

— Извини за мой вид. — Он был в длинном махровомхалате.

Я за свой извиняться не стала. Хотя шубу пришлось снять —слишком было натоплено.

— Он? — Я держала фотографию из Светланиногоальбома прямо перед его глазами.

— Он, — кивнул Вадим.

Я начала рыдать в голос. Вадим растерялся. Я сидела на своейшубе, прямо на полу, и выла, как целая стая голодных волков, только ещежалостней.

Уверена, что такой Вадим видел меня впервые.

— Он смотрел на меня… понимаешь… убийца Сержа… Онспокойно тусуется… Он, может, еще хотел со мной познакомиться…

Мне было стыдно. Я закатила истерику постороннему человеку.Я сидела в пижаме сама не знаю где. Но я не могла остановиться. В тот моментмне казалось, что я плачу в первый раз в жизни.

Из— за закрытой деревянной двери я услышала приглушенныйженский визг, и тут же голова какого-то мужчины показалась за дверью искрылась.

— Успокойся, — растерянно просил Вадим. Ему былонеловко. И за мою истерику, и за женские крики.

Обладатель головы появился в дверях, запахивая белый халат.

«Меня примут за проститутку», — безразлично подумала я,закрывая заплаканное лицо рукой. Машинально.

— Региночка, — пьяно произнес мужчина, почему-торешив, что я — жена Вадима, — а я тут с сестрой своей парюсь и Вадикапригласил…

Вадим встал и запихнул отбивающегося товарища обратно задверь.

— Извини, — попросил он меня очень серьезно.

Я кивнула. Надела шубу. Мне очень хотелось плакать. Но нездесь.

— Давай я тебя провожу?

— Не надо, — прошептала я.

Дверь за мной с грохотом захлопнулась. Я положила руки наруль и смотрела, как слезы капают на них и собираются в небольшие лужицы.Охранник равнодушно разглядывал меня через лобовое стекло. Я включила музыку.Очень громко. Не знаю, сколько прошло времени. Мне не делалось легче.

Я завела машину. Конечно, не очень удобно путешествовать впижаме, но если запахнуть шубу — не видно.

Я подъехала к дому свекрови и позвонила. Ребенок успокоилсяи заснул. Светлана еще не вернулась.

Я осталась в машине — ждать ее.

Светлану привез Ванечка.

Что— то неприятно шевельнулось в груди.

Но я ведь сама этого хотела.

«Только бы он не пошел ее провожать», — подумала я.

Светлана вышла из машины и махала рукой, пока она нескрылась за поворотом.

В подъезд мы вошли одновременно.

— Привет! — удивилась Светлана. Двери лифтазакрылись за нами.

— Кто это? — Я вытащила фотографию.