«Есть способ остановить наше абсолютное слияние в одну личность?»

«Не знаю. Процесс остановился, но вокруг ещё темно, и я понимаю, что нужно ещё что-то сделать. Скорее всего, пройти финальное испытание».

«Как ты думаешь, что это может быть?»

«Трудно сказать. Мы достигли сердца Тьмы и выжили. Я не…»

И тут я врубился. Это случилось благодаря душе Спаркса, пребывающей в моём теле, – испуганной, но полной мудрости и проницательности, которые он скрывал под маской сарказма и цинизма.

Я всё понял! Я больше не боюсь Тьмы.

И никогда больше не буду бояться. Потому что знаю, как её победить.

Сияние!

Я распахнул сердце. Свет моей души осветил Тьму. Он независим от наших страхов и ран. Он живёт в каждом существе из плоти и духа и обязательно вырвется наружу, если мы сумеем его разбудить.

За это Тьма ненавидит нас. За это Тьма боится нас. И поэтому Тьма никогда не победит.

У каждого из нас есть внутренний свет, способный разрушить любые преграды. Они падут, как пала стена между мной и Спарксом. Главное, чтобы мы сами этого хотели.

МЫ СВЕТИМСЯ.

В тот же миг раздался ужасный крик, и я всем своим существом ощутил, как Тьма разрушается, рассеивается, отступает. Вот он – долгожданный триумф. И тут же в душе откликнулся голос Спаркса: «Победа – это качели». Как бы ярко ни горел Свет, ему никогда не уничтожить Тьму. Её можно лишь прогнать на некоторое время. Сейчас я могу и буду с ней бороться. Но, когда мой свет погаснет, Тьма возвратится снова.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем я увидел, как всё вокруг изменилось вместе со мной. Я лежал на спине на холодном бетонном полу. Тело казалось бесконечно уставшим, жёстким и старым. Фонарик на запястье освещал только металлические перекладины потолка. Сил двигаться не было. Хотелось одного – закрыть глаза и вздремнуть.

– Никогда больше так не делай, – заговорил Спаркс.

– А?

Я повернул голову: совсем рядом лежал на спине заяц. Он задрал лапы вверх, и они горели жёлтым огнём. Спаркс выглядел как самая странная пасхальная свеча в мире.

– Вы слышите меня, Проклятый Мастер?

Впервые с тех пор, как он начал называть меня Проклятым, я уловил в его голосе настоящий яд. Он ужалил меня.

– Было бы лучше оставить тебя тонуть в Темноте? – проворчал я.

– Нет, но… Он дрожал.

– Давай без но. Согласен, что так провести среду оказалось не слишком комфортным. Предлагаю больше никогда не возвращаться к этой теме. По рукам?

– Идёт. Это точно не тот опыт, который хочется повторить. Что дальше?

Он вздохнул:

– Встаём и начинаем искать то, зачем пришли.

– Даже не вздремнём немного?

– Нет.

– Уверен?

– Хватит ныть, обезьянка.

– Уговорил. Сон отложим на потом.

Я с трудом перевернулся на живот.

– Ух-х.

Ноги послушались не сразу.

– Кажется, в другой раз я с удовольствием сдамся Тьме. Наверняка это будет не так больно.

– Большой ребёнок. Я готов утереть твои слюни платочком.

– Может, взвесим, чей вклад больше, мистер Прыг-Скок?

– Уступаю почётное место тяжеловеса. – Спаркс со свойственным ему сарказмом похлопал в ладоши.

– Достаточно? Или требуется медаль за отвагу?

– Медаль бы не помешала. Неужели сам не видишь?

– Твоё желание – закон, – отсалютовал заяц. – Позабочусь об этом во вторник сразу после никогда. Этот ответ вас устроит, мой Проклятый Мастер?

Такой Спаркс мне нравился куда больше.

– Вполне.

Я посветил фонариком вокруг. Луч выхватил огромное сводчатое пространство со стальным гофрированным потолком, напоминающим ангар для самолёта. Изогнутая поверхность была однородной глянцево-серой, примерно на три оттенка светлее бетонного пола. На уровне головы виднелось пятно. Что-то красное. Я направил туда свет и на металлической стене разглядел табличку: «Гражданская оборона».

– Бомбоубежище, – заключил Спаркс.

– Угу.

Я стал освещать стены и обнаружил сотни вощёных картонных коробок с надписью «Гражданская оборона».

– Как думаешь, не здесь ли спрятана форма моего прадедушки?

– Отличная ставка.

– Проверим, в какой именно?

Однако идея открывать каждую коробку мне явно не улыбалась.

– Погоди-ка…

Спаркс прыгнул к стеллажам и начал их обнюхивать. Через несколько минут он опустил лапы на ящик в нижнем ряду.

– От этого веет древним огнём.

Мы распаковали коробку и убедились, что он прав.

– Ясень и дуб.

Спаркс дотронулся до передней стенки небольшого деревянного футляра:

– Именно из этого он и сделан.

Больше всего футляр напоминал головоломку, в которой не было даже намёка на дверь или замок. На верх указывало лишь расширение на одной стороне.

– Есть идеи, как раскрыть его секрет? – спросил Спаркс.

– Я не… подожди.

Я приоткрыл своё сердце и на кончиках пальцев зажёг танцующий огонёк.

– Надеюсь, сработает.

Когда руки приблизились к дереву, то там, где по идее находились ручки, появилась пара обугленных идеограмм. Под кончиками пальцев передняя часть корпуса раскрылась, явив содержимое. Внутренний отсек был разделён на три части. На самом верху лежал шлем вулканца с высоким гребнем. Его фиксировали бархатные рельсы. Ниже находилась полка, обитая плотной красной шерстью. На дне чернел остов кожаного ботинка, из-под которого выглядывал носок другого.

Бинго!

– Пора, – заторопил меня Спаркс.

Я и сам это чувствовал, хотя обратный путь с тяжёлым ящиком казался настоящей голгофой. Но выбора не было. Правда, крутилась одна мыслишка: достать форму и бросить контейнер. Но я сразу её отогнал. Я снял ремень, чтобы тянуть ящик, и направился за Спарксом к лестнице.

Тридцать ступеней.

Тридцать!

Ровно столько их было на лестнице. Я вспомнил сто пятьдесят, которые насчитал, спускаясь вниз. Снова повеяло леденящим холодом. На этом и завершился последний урок, из которого стало окончательно ясно: Тьма лжёт.

– Так вот ты какая, форма!

Дэйв сложил руки наподобие рамки.

– Чёрт возьми, спасибо!

Я потянул за огромный рукав.