С отвращением на лице он смыл рвоту.

— Пожалуйста! — взмолилась она. — Пожалуйста, отпусти меня!

Он покачал головой.

— Не выйдет!

— Я буду молчать, правда!

Выражение его лица ожесточилось.

— Я поверил тебе. Больше я такую ошибку не допущу.

— Но почему? Какой прок от того, что ты меня держишь тут взаперти? И почему… ты остальных… — Она не успела договорить.

— Я освободил их из тюрьмы, которой были их тела, — ответил он холодно. — Теперь они — в реальности.

Мина всхлипнула.

— Но почему?

— Господи, я же тебе уже объяснял! Я хочу, чтобы они разбудили меня! И единственный способ этого добиться — помешать их эксперименту!

— Единственный способ… это — убивать людей?

— Единственный способ — заставлять людей думать! Таких людей, как ты, которые способны задуматься, как может быть, что четверо студентов бесследно исчезли, словно растворились в воздухе. Единственный способ — это пустить по следу. Заставить их сделать нечто странное.

— Значит, это был ты? Ты играл за ШырХана во время рейда? Ты заставил его сказать эту штуку про «Мир на проводе»…

— Я ведь должен был дать ясно понять, что исчезновение этих людей неслучайно, не так ли? Поэтому я играл за них не больше минуты. Я надеялся, что кто-нибудь благодаря моей подсказке догадается о правде, что по Интернету прокатится волна осознания. Но эти идиоты просто не въезжали. На форумах они несли полную ерунду. Они даже не заметили, что все четверо за момент до исчезновения говорили об одном и том же. Наверное, я не очень ясно выразился. Или это админы распускают отвлекающие от сути слухи. Они мастерски умеют прятать правду под абсурдом.

— Полиция заметит эту связь. Я им сама на нее указала.

— Возможно. Но… — он осекся. Его глаза широко открылись. — Точно! Как звали того комиссара, с которым ты разговаривала?

— Айзенберг. А что?

— Я хочу поговорить с ним.

В надежде ее сердце забилось быстрее, от этого сильнее заболела голова.

— Ты хочешь явиться с повинной?

Он замотал головой.

— Я хочу с ним поговорить. Может быть, он сможет покончить с этим делом.

— Я не понимаю тебя.

Он сочувственно посмотрел на нее.

— Я считал тебя умнее, Мина. Но, видимо, ошибался.

Она не знала, что на это ответить.

— Неужели так трудно догадаться? Он — админ! Он обязан быть одним из них!

Вопреки своей воле она спросила:

— Почему?

— Если бы они не наводнили полицию, то те уже давно сделали бы правильные выводы. Админы контролируют полицию. По-другому быть не может. В каком участке работает этот Айзенберг?

— В Берлинском УУП.

Его глаза засияли.

— Вот видишь! Конечно же, он работает в Берлинском УУП. Он отбирает себе те дела, в которые не должны совать свой нос рядовые полицейские.

Мина едва сдержалась, чтобы не рассказать ему о том, что «рядовые полицейские» как раз не хотели заниматься этим делом. Вырваться отсюда она сможет, только если Юлиус поговорит с комиссаром и будет задержан или сам ему сдастся.

— У тебя есть его номер? — спросил он.

— Он дал мне визитку. Она в моем кошельке.

Он подозрительно прищурился.

— Ты же сейчас не пытаешься меня снова одурачить?

— Нет, честно-честно!

Он огляделся по сторонам, словно в комнате, кроме них, был еще кто-то.

— Так легко вам меня не взять! — закричал он стенам и затем обратился к Мине: — Прости. Иногда это чувство становится невыносимым.

Он принялся ощупывать себе горло.

— Одного не пойму, — сказала она. — Если ты всего лишь хочешь проснуться, то почему просто сам себя не убьешь?

Задав вопрос, она поняла, что этого не нужно было делать.

Его лицо перекосило от гнева.

— Зачем ты такое говоришь? — закричал он. — За-чем-ты-такое-говоришь?

— Прости… Прости меня, пожалуйста, я…

— Ты — одна из них? Да? Отвечай!

Она замотала головой.

Он глядел на нее немигающим взглядом. Вдруг в его руке появился пистолет.

— Мне нужно было тебя удалить раньше!

Она зажмурилась в ожидании неизбежного. Но он не выстрелил.

Открыв глаза, Мина увидела его сидящим на стуле. По щекам катились слезы. Она молчала, боясь словами спровоцировать новый припадок ярости.

— Я пытался… — сказал он спустя некоторое время и приставил пистолет к виску.

— Нет! — закричала Мина.

Если он застрелится, ее будет ждать голодная смерть.

— У меня просто не хватает сил. Они как-то насылают на меня слабость!

«Однако она не помешала тебе убить других, — подумала Мина. — Она не помешала тебе похитить меня. Трус» — так и вертелось у нее на языке, но она его прикусила.

— Когда ты это заметил?

Вопрос сам собой пришел ей на ум, и она озвучила его, не обдумав. В ответ стоило ждать приступа ярости или уточняющего вопроса. Но он дал ответ сразу же.

— Когда умерла мама, — сказал он монотонным голосом, глядя в пустоту. — Рак легких. Она курила, как паровоз. Мне было тринадцать. Она лежит на кровати с трубками из носа, с капельницами из рук. И тут я услышал смех. Но рядом никого не было. Я сразу понял, что я тоже так лежу, тоже с трубками в теле. Я их почувствовал.

Он замолчал. Некоторое время он сидел молча. А затем сказал:

— Молчать!

Она с недоумением посмотрела на него.

— Я ничего не говорила.

— Молчать, я сказал!

Он вскочил со стула, зажал уши руками.

— Молчать! Всем!!!

Изо всех сил Мина старалась не заплакать.

Глава 36

Было свежо. В воздухе чувствовалась осень. Дорожку вдоль Альстера наводняли пешеходы, как будто все дружно решили воспользоваться последним погожим днем для прогулки. Старый судья, сидя в своем кресле, обернулся к сыну.

— Что тебя гнетет?

Айзенберг не ответил. Ведь не мог же он сказать отцу: «Твой вид».

— Ты ведь не из-за меня беспокоишься? Я знаю, сегодня я бледнее обычного. Но клянусь тебе, это все из-за проклятого картофельного салата на ужин. Госпожа Шмидт — прекрасная сиделка, но вот готовит она не очень.

Адам попытался улыбнуться. Отец ни за что не признался бы, что чувствует себя нехорошо. И от этого на душе становилось еще хуже.

— Это все то расследование. В общем-то, расследования никакого нет.

— Дело, которое «не дело»? Звучит интересно. Расскажи-ка.

Айзенберг поделился известными ему фактами.

— Потерпевших нет? Подозреваемых? Мотива? Ты прав: дела нет.

— У меня нехорошее предчувствие из-за всего этого.

— Знакомо. Но на предчувствиях процесс не построишь.

— Что тогда посоветуешь?

— Я бы посоветовал тебе отпустить эту затею и заняться более конкретными вещами. Но я тебя хорошо знаю. Если уж ты за что-то взялся, то так просто не сдашься. В этом — твоя сила