случае я позабочусь о том, чтобы все узнали правду.

Sir Ironmountain: Какую правду?

Gothicflower: Что все сплошной обман. Что мир на самом деле…

Сообщение оборвалось. Айзенберг немного подождал, но продолжения не последовало.

«Привет», — напечатал он.

Никакой реакции.

— Как это все понимать?

Варнхольт задумчиво глядел на экран. Он взял клавиатуру и набрал сообщение в чате, через который держал связь со службой поддержки Snowdrift.

— Она все еще онлайн, но не управляет персонажем. Точно как остальные.

— Вы имеете в виду пропавших?

— Да. Как если бы она в этот момент растворилась в воздухе.

— Вы же не верите в эту чушь про искусственный мир?

Варнхольт ненадолго задумался.

— Должен признаться, некоторое время я размышлял над этим вопросом. Но потом мне стало ясно, что настоящие админы, если бы они существовали, действовали бы намного искуснее. Исчезновение этих людей — слишком заметное событие. Похоже, кто-то хотел, чтобы мы его заметили. И сегодняшняя встреча указывает на это. Кто-то делает нам знаки.

Айзенберг рассказал версию своего отца.

— Сумасшедший серийный убийца? — спросил Варнхольт. — Звучит несколько натянуто. В любом случае, я не могу себе представить Мину Хинриксен в этой роли. Вы же сами с ней разговаривали. Она производила впечатление человека, сбитого столку, но не сумасшедшего.

— Если бы было так легко установить, кто сумасшедший, а кто нет… — не закончив мысль, Айзенберг обратился к Морани: — А что думаете вы?

Она пожала плечами.

— Я в этих компьютерных играх не разбираюсь.

— Это не игра, госпожа Морани!

— Я понимаю. Но когда я вижу лишь персонажи, а не реальных людей за ними, то не могу интерпретировать их действия и высказывания. Мне не хватает контекста.

— Понятно. Но если вернуться назад к разговору с госпожой Хинриксен, то, как вы думаете, она пыталась нас обмануть? Может быть, она страдает шизофренией или чем-то таким?

— Не исключено. Шизофреники зачастую производят очень уверенное впечатление, потому что сами верят в то, о чем фантазируют. Однако мне она таковой не показалась.

— Почему же?

— Назовем это профессиональным чутьем. Вот этим персонажем на экране, по-моему, управляет не Мина Хинриксен.

Айзенберг обратился к Варнхольту:

— Как вы считаете, возможно, что кто-то другой управляет Готическим Цветочком?

— Конечно. Для этого нужно всего лишь ее игровое имя и пароль.

Айзенберг ударил кулаком по столу.

— Черт возьми! Если это была не Хинриксен, то мы ничуть не продвинулись в расследовании!

— Я бы так не сказал, — возразил Варнхольт. — Теперь нам известно, что преступник есть. И он требует от нас действий. Чтоб мы его, как он сказал, разбудили. Он нам даже пригрозил.

— И как все это понимать, по-вашему?

— Я думаю, он верит, что живет в симуляции, но его тело находится где-то в другом мире. Может быть, он представляет себе ситуацию такой, как она выглядела в «Матрице». Там люди лежали в прозрачных, заполненных жидкостью контейнерах, а компьютеры посылали им в мозг картинки несуществующей реальности. Очевидно, он убежден, что является частью эксперимента, которому может помешать, указывая людям на то, что мир ненастоящий. Вероятно, для этого он похитил этих людей и подстроил их исчезновение так, чтоб казалось, будто их удалили. Он хотел, чтоб эта якобы правда о мире вскрылась. Однако его цель не в том, чтобы разрушить иллюзию, в которой, по его мнению, мы пребываем. Он хочет лишь одного — чтобы админы освободили его от этой иллюзии. Он хочет наконец-то увидеть реальность.

Морани кивнула.

— Это звучит абсолютно правдоподобно. Шизофреникам часто кажется, что ими кто-то управляет. Для них это тяжелейшее испытание. Большинство из них готовы пойти на все, лишь бы избежать этой мнимой манипуляции.

— Даже на убийство пятерых человек? — спросил Айзенберг.

— Он не убивал этих людей, — вмешался Варнхольт. — По крайней мере, так ему кажется. С его точки зрения, наши тела — пустые симуляции, как наш сэр Айронмаунтин. Если я убью такого персонажа в игре, то это вряд ли можно квалифицировать как убийство.

Морани с ним согласилась.

— Это значит, что у него нет угрызений совести и он продолжит убивать, — констатировал Айзенберг. — И от этого он еще опаснее.

Глава 39

Юлиус склонился над ней.

— Вот, возьми!

— Что это? — голова у Мины была одновременно пустой и тяжелой.

Все кружилось. В горле пересохло.

— Антибиотик.

Она открыла рот, позволила скормить себе две таблетки. Он поднес к ее губам бутылку воды с трубочкой для питья. Она с жадностью втянула воду. Затем повалилась на матрац и закрыла глаза.

* * *

Проснувшись, Мина не ощутила боли. Ее сменила сильная усталость. Она с трудом встала.

Юлиус сидел за столом и читал книгу. Заметив движение, он повернулся к ней.

— Тебе лучше?

— Да, вроде бы.

Язык еле ворочался, и ей было тяжело выговаривать слова.

— Хорошо, — сказал он и встал. — Время принимать лекарство.

Он вытащил две таблетки из баночки и подошел к ней с бутылкой воды в руке. Проглотив таблетки, Мина задумалась, не была ли усталость побочным действием антибиотика. Как бы то ни было, похоже, лекарство помогало.

— Я сделал тебе новую повязку, пока ты спала, — сказал он.

Прошла секунда, прежде чем до нее дошел смысл его слов. Действительно, ее плечо было замотано свежим бинтом. Она его практически не чувствовала.

— Хочешь есть?

Она кивнула. Он поднес ей ко рту круассан с шоколадной начинкой. На вкус он был, как бумага, но голод утолил. Юлиус кормил ее, словно мать маленького ребенка: внимательно, почти любовно наблюдал, как она жевала. Она попыталась вспомнить, о чем они говорили в прошлый раз. И вспомнив, спросила:

— Ты уже поговорил с комиссаром?

Она не смогла произнести свистящий «с», поэтому «комиссар» прозвучал как «коммиар». Его лицо помрачнело.

— Да, поговорил. Но он или обманщик, или никакой не админ. В любом случае, разговор ничего не дал.

Мина понимала, что эта новость должна была бы ее огорчить, однако, как она ни старалась осознать ее, тревоги она не ощущала. Ей больше не было страшно лежать здесь, в подвале, ведь он уже стал для нее немного родным. Юлиус, по большому счету, был к ней добр. А еще здесь ей было спокойно. В этот момент ей было как никогда важно, чтобы ее никто не тревожил. Она улеглась на матрац, который показался ей мягким, словно облако.

* * *

Очнувшись в следующий раз, она ощутила какую-то перемену. Ей потребовалось время, чтобы понять, что изменилось: ее руки больше не были связаны. Как и ноги.

Юлиуса не было.

Мина с трудом села. Ее