рассказ с вашим. – Нэйлер обратился к младшему из спутников: – Соберите бумаги, мистер Келлонд. Нет смысла пробыть здесь хотя бы одну лишнюю минуту. Похоже, нам следует ехать в Гилфорд.

– Спасибо за уделенное время, губернатор, – сказал Керк. – Более мы не намерены лишать вас сна. – Он бросил настороженный взгляд на Нэйлера, потом снова посмотрел на Уинтропа. – Вас не затруднит посоветовать нам подходящую гостиницу?

После того как они уехали – Нэйлер оставил ему с дюжину плакатов с назначением награды и с приказом развесить их по городу, – Уинтроп остался сидеть один за кухонным столом. Руки его лежали на семейной Библии, перешедшей к нему от отца. Губернатор спрашивал свою совесть. Как поступил бы на его месте родитель? Ложь – тяжкий грех. Но выдавать друзей – грех еще более тяжкий. И тем не менее ради блага Коннектикута и его будущего он совершил оба этих греха в один вечер. Подобные уловки, решил он, есть неотъемлемая часть государственной деятельности. Как еще мог он защитить свой народ от гнева короны и при этом дать полковникам еще немного времени, чтобы сбить погоню со следа? Вскоре ему предстоит ехать в далекий Лондон и унижаться ради Коннектикута, выпрашивая королевскую хартию.

«Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом…»[18]

Он подумал про Нэйлера с его щетиной, неискренней улыбкой, взглядом усталых цепких глаз и запачканными грязью лице и одежде. Этот человек наполовину безумен. При этой мысли Уинтропу стало жалко Уолли и Гоффа. Не позавидуешь людям, которых преследует такая беспощадная Фурия.

Взяв плакаты, он подошел к кухонному очагу и стал по одному бросать их в огонь.

Нэйлер провел бессонную ночь в единственной гостинице Хартфорда, зажатый на узкой кровати между Келлондом и Керком. Каждый час промедления был для него пыткой. Вскоре после пяти встало солнце, и он вместе с ним, а в шесть он уже повел своих людей дальше. Отправляясь в путь в такую рань, Нэйлер был твердо уверен, что никто в городе не сможет их опередить. Была суббота, 11 мая.

Дорогу до Гилфорда Чейпин знал. Поселение лежит на побережье, сказал проводник, милях в тридцати пяти к югу. Дорога оказалась трудной, ее загромождали всяческие естественные препятствия: густой лес, болота, выходы красноватого камня, широкий поток, вдоль берега которого они продвигались с милю, прежде чем нашелся брод. Всадникам пришлось спешиться и вести лошадей в поводу, бредя в холодной, быстрой воде выше колена. Лошади вызывали беспокойство – они нездорово дышали, мотали головами, иногда пьяно сбивались с тропы, врезаясь в заросли кустарника. Первая пала под Макуотером около полудня, пуская пену изо рта. Чейпину пришлось взять пистолет и пристрелить ее. Второй конь, Нивена Эгнью, рухнул как подкошенный часом позже. После этого всем пришлось спешиться, и в итоге в Гилфорд они прибыли уже ближе к вечеру.

Это был маленький городок, вовсе не такой процветающий, как Кембридж, – с пяток приличных каменных домов ютились в окружении строений, представлявших из себя по преимуществу жалкие бревенчатые лачуги. Едва ли, подумалось Нэйлеру, цареубийцы стали бы останавливаться в подобном месте, где они будут слишком заметны. Тем не менее он распорядился достать и зарядить пистолеты и с удовольствием отметил, что предвкушение драки заставило шотландцев наконец встрепенуться. Охотники провели лошадей по грязной улице к дому собраний, внимательно вглядываясь в лицо каждого прохожего, и Керк потребовал у стоявшего на лугу старика, чтобы их проводили к городскому магистрату. В шесть часов Келлонда и Керка с маячащим за их спинами Нэйлером ввели в гостиную губернатора Нью-Хейвена, мистера Уильяма Лита.

Нэйлер сразу распознал по склонности к казуистике коллегу-законника. Не успев толком прочесть ордер и письма, Лит отрядил слугу пригласить городских старейшин, чтобы держать совет. Это заняло добрую часть часа. Когда ближе к семи с полдюжины пуритан с высеченными из гранита лицами собрались, все в строгой черной одежде и одинаковых черных шляпах с плоской тульей, Лит занял место за столом, достал очки, аккуратно нацепил их на нос и начал медленно зачитывать вслух королевский мандат: «Нашему преданному и возлюбленному действующему губернатору или же иному магистрату и магистратам Наших плантаций в Новой Англии». – Он остановился и наморщил лоб.

– Ну, для начала, это совершенно неверно. Нет такой должности, как губернатор Новой Англии. Данный мандат не имеет законной силы.

Келлонд и Керк озадаченно поглядели на Нэйлера.

– Дайте-ка взгляну. – Он наклонился поверх плеча Лита.

Определенно, грамматика в документе хромала, но намерение выражено совершенно ясно. Это не более чем крючкотворство мелкого городского чиновника.

– Вы ошибаетесь, мистер Лит. Обращение к «действующему губернатору» подчеркнуто отделено от слов «Новой Англии».

– Это не меняет смысла.

– Категорически меняет. Вы читаете документ так, как если бы после словосочетания «магистрату и магистратам» стояла запятая. Будь это так, я готов был бы признать ошибку в документе. Но запятой нет, посмотрите.

В течение следующих нескольких минут они с разных позиций юриспруденции обсуждали значимость запятой, пока Нэйлер не хлопнул наконец по столу ладонью.

– Бога ради, сэр! Я не для того три тысячи миль проделал, чтобы вести дискуссию про синтаксис! Прочтите до конца мандат и прочие бумаги, и давайте покончим с этим делом прежде, чем завершится день.

– Ну хорошо, я продолжу оглашать документ, – уступил Лит. – Но это не означает, что я снимаю свои возражения. Повторяю, «губернатора Новой Англии» не существует. Наша колония является независимой.

Он снял очки, тщательно протер, снова водрузил на нос и стал читать дальше.

Время шло, монотонно гудел голос губернатора. Когда начало смеркаться, он послал слугу за свечами. Нэйлер обвел глазами переполненную комнату. Теперь в ней собралось по меньшей мере с дюжину наблюдателей, еще одна толпа из угрюмых женщин во дворе разглядывала вооруженных пистолетами шотландцев. Люди входили и выходили, как кому заблагорассудится. Любой мог без труда улизнуть и предупредить цареубийц. Шансы охотников застигнуть полковников врасплох таяли с каждой минутой.

– Довольно, мистер Лит, – заявил наконец Нэйлер устало. – Довольно. Это вам не публичное увеселение. Или прикажите этим людям уйти, или давайте удалимся в такое место, где можно поговорить наедине.

– Нет ничего, что я стал бы обсуждать с вами наедине и утаивать от своих друзей.

– И тем не менее на пару слов с глазу на глаз, губернатор, с вашего разрешения.

Лит вздохнул:

– Ну хорошо, раз вы так настаиваете.

Он собрал документы и проводил Нэйлера в маленькую смежную комнату, стены которой были уставлены полками с книгами юридического и религиозного содержания. Нэйлер закрыл дверь