* * *

Влад позвонил ей утром и, даже не поздоровавшись, спросил требовательно:

– Что случилось у Марго и Филиппа, можешь мне объяснить?

– Я… Я хотела потом, Влад… Когда ты приедешь…

– Что значит – когда приедешь? Мне сейчас Виктория Сергеевна позвонила, рыдала в трубку, толком ничего объяснить не могла… Говорит, что ты в курсе всего происходящего. Объясни мне, что происходит! Почему Филипп в следственном изоляторе? И каким боком ты к этому причастна?

Голос Влада был таким гневным, что Тая совсем растерялась. И спросила тихо, со слезой в голосе:

– Ты почему на меня сейчас кричишь? Не знаешь ничего, а кричишь…

– Да я не кричу, прости меня… Просто не понимаю, что происходит. Я звонил Марго, но она трубку не берет… И еще я очень за тебя волнуюсь. Объясни мне, Таечка, пожалуйста, что происходит, а?

– Хорошо… Только я не знаю, с чего начать… То есть не знаю, как тебе об этом сказать… Дело в том, что Филипп хотел убить меня, а я… Я этого вовсе не хотела…

– Что?! Что он хотел сделать, не понял? Что ты сейчас говоришь такое, с тобой все в порядке? Высокой температуры нет?

– Да все со мной в порядке! Уже в порядке! – тоже рассердилась наконец Тая. – Я понимаю, что ты мне не веришь, но… То есть не хочешь верить, я понимаю! Да, Филипп хотел меня убить, а я этого не хотела, представляешь? И вынуждена была защищаться! Если ты меня не мог защитить, значит, я сама должна была!

– Тише, тише, не кричи так… Все равно я ничего не понял – зачем Филиппу тебя убивать? Это же абсурд какой-то, в голове не укладывается! Может, ты что-то не так поняла, Таечка? И почему ты мне вчера ничего не сказала? Виктория Сергеевна говорит, что Филиппа забрали вчера…

– Да, вчера. Прямо на моих глазах и забрали. Но это надо сначала все рассказывать… Это долгая история, Влад. Так уж получилось, что отдельная от тебя история. И что, мне начинать рассказывать, будешь слушать?

– Нет, не надо. Я прилечу сейчас, брошу все дела к чертовой матери. Как раз рейс есть утренний, я на него успею… Будь дома, никуда не уходи, слышишь?

– Да, я дома. Я жду…

Она успела убрать на кухне последствия вчерашних посиделок, приготовить обед. Когда руки заняты, мысли в голове лучше по полочкам раскладываются. Надо ведь быть готовой к серьезному разговору… И надо еще как-то всю полную правду Владу преподнести – про Марго…

Наверное, он опять не поверит. Но поверить придется, ничего не поделаешь. Хотя поначалу, это ж понятно, Влад поведет себя, как ребенок! Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего знать не хочу! И ты, Таечка, что-то напутала, Марго на такое не способна!

Влад появился как раз к обеду и влетел как ураган. Обнял ее, прижал к себе. Потом отпустил, проговорил тихо, садясь на кухонный стул:

– Давай, рассказывай… Все с самого начала, со всеми подробностями.

Потом слушал сосредоточенно, так, будто она рассказывает не про себя, а про кого-то другого. Тая снова поймала себя на мысли – опять ей не верит… Вздохнула, продолжила:

– Ну вот, мне и пришлось тогда Сереже звонить… Рассказывать ему, что меня машиной чуть не сбило…

– Кто такой Сережа? – быстро спросил Влад, поднимая на нее глаза.

– Это… Это мой одноклассник. Он сейчас в полиции работает. Мне не к кому больше было обратиться, Влад.

Он посмотрел на нее так, будто она сейчас его упрекнула. Или в самом деле упрекнула? Хотя и не хотела, и не собиралась… И в голосе никакого упрека не было.

– Дай мне его телефон, Таечка. Сережи этого.

– Да зачем, Влад…

– Надо, если прошу. Или лучше я с твоего телефона позвоню, можно?

– Звони, что ж… – неуверенно протянула ему свой телефон Тая. – Погоди, я его номер найду в памяти…

Потом она слушала, как отрывисто и по-деловому Влад говорит с Сережей:

– Нет, это не Тая. Это ее муж, меня зовут Владислав. Мы можем сейчас встретиться с вами? Да, я понимаю… Идет дознание… Да, хорошо знаю Филиппа Игнатова, могу поговорить с дознавателем, да… А где сейчас Игнатов? На допросе? Да, я очень быстро приеду…

Закончив разговор, Влад быстро сорвался с места, бросил ей на ходу:

– Будь дома, слышишь? И дверь никому не открывай! Жди меня…

Он появился только к вечеру, и лица на нем не было. Глаза смотрели с таким болезненным трагическим удивлением, будто он не знал, как жить дальше… А может, и впрямь не знал.

– Давай я тебя накормлю, Влад… – проговорила она тихо. – Ты ж наверняка ничего не ел с утра…

Влад только головой мотнул и поморщился слегка, будто она, сама того не понимая, сделала ему еще больнее. Рухнул на кухонный стул, заговорил тихо:

– Филипп показания дал… Марго пытался защитить, как мог. Сказал, что она не требовала от него, чтобы убивал Марину и Таню. Сказал, что сам так решил, потому что видел, как она мучается. Все, все на себя взял, такие вот дела.

– Но как же, если… Если он мне сам говорил… Ведь на диктофоне все записалось!

– Он объяснил, что это для тебя такую версию придумал. Хотел именно перед тобой оправдаться. Чтобы ты чудовищем его не считала. Сказал, что ему это очень важно было.

– Но это же неправда, Влад! Это неправда!

– А теперь уже никто не узнает, правда это или нет.

– Почему?

– Потому что Филипп умер, Тая. После допроса его увели в камеру, и там он… Решил умереть. Кто-то дал ему заточку… Одного удара в сердце хватило. Видимо, сильно Филипп намучился, если духу хватило вот так, одним ударом…

– А Марго? Где она сейчас? Как она?

– Она в больнице сейчас.

– В психушке?

– Нет, почему… У нее сильная алкогольная интоксикация. Выпила много, когда обнаружила, что Филипп ночевать не пришел. Решила, что он ее бросил. Врачи сказали, через три дня домой отпустят…

– То есть… Я не поняла, Влад. Дознаватели поверили Филиппу, что ли? Что это он сам все делал, да?

– Не знаю, Таечка, как там все дальше будет. Не знаю и знать не хочу. Я так устал, если бы ты знала… Сам от себя устал… Неужели я действительно… был таким идиотом? Ты говорила мне, а я не верил… Не хотел верить… Ты не простишь меня, да, Таечка? Никогда не простишь?

Она шагнула к нему, обхватила за плечи, прижала к себе. Он вяло подался навстречу, ткнулся носом ей в живот, затих. Но вскоре плечи его дрогнули, заходили ходуном, и она прижала его еще сильнее, как могла… Впервые за всю совместную жизнь увидела, что он плачет. И сама всхлипнула и постаралась быстрее проглотить этот всхлип – его только сейчас не хватало! И проговорила почти весело:

– Да что значит – никогда не простишь, совсем с ума сошел, что ли? Я же люблю тебя, я очень тебя люблю… А когда любишь, прощаешь легко, это ж само собой получается!