– Нет, не хочу. Опять мне плохо чего-то, будто внутри все жмет… Может, мне водки выпить, а?

Не дожидаясь ответа, он шагнул к холодильнику, достал початую бутылку водки, дрожащей рукой отвинтил крышку, налил себе в стакан изрядную порцию. И выпил залпом. Потом долго сидел, прислушивался к себе, в конце концов мотнул головой болезненно:

– Нет, не помогло ни черта… Только хуже стало. Такое чувство, будто происходит что-то ужасное… А я сделать ничего не могу. Как в дурном сне, когда… Когда будто в пропасть летишь…

Тая повернулась к нему, хотела сказать – это Марго, мол… Это сейчас тебе ее безумная энергия ожидания передается. Ведь ты ей не позвонил, не позвал…

Хотела сказать, но в последнюю секунду вдруг передумала. Будто остановило ее что-то. В конце концов, он и сам, наверное, все понимает. Не может не понимать…

– Пойду я, Таечка, холодный душ приму, – решительно поднялся с места Влад. – Освежу свою бедную голову.

– Давай… – согласно кивнула ему Тая. – А я пока супа тебе налью горячего…

Влад ушел, и через пять минут Тая услышала зов домофона. И вздрогнула всем телом… Неужели Марго пришла? Даже ноги отказывались идти в прихожую…

Это была не Марго. Это была Нина Аркадьевна. И по ее лицу Тая поняла, что свекровь принесла ужасную новость.

– Что случилось, Нина Аркадьевна? На вас лица нет… – озабоченно встретила она ее в дверях.

– Владик где? – коротко, на одном выдохе, спросила Нина Аркадьевна.

– Он душ принимает… Да что случилось, можете мне сказать? Давайте я вам помогу раздеться…

– Нет. Я сама. Лучше воды дай… – с трудом проговорила свекровь.

Тая бросилась на кухню, и Нина Аркадьевна, не раздеваясь, пошла за ней, бухнулась на стул, жадно припала к стакану с водой.

Напившись, проговорила отрывисто:

– Мне сейчас Вика позвонила… Маргошина мать… Я сразу к вам поехала, по телефону не смогла это произнести даже…

– Да что случилось, Нина Аркадьевна? – прижимая руки к груди, снова спросила Тая. – Говорите уже…

На кухню вышел Влад, в халате на голое тело, с полотенцем на шее. С мокрых волос на полотенце капала вода. Увидел Нину Аркадьевну, спросил тревожно:

– Что, мама? Что случилось?

– Владик, дорогой мой… – слезливо проговорила Нина Аркадьевна. – Я должна тебе сообщить… Мне Вика сейчас сказала… Дело в том, что Марго погибла. Она… Она из окна выбросилась. У них ведь девятый этаж, ты знаешь…

Нина Аркадьевна заплакала тихо, прикрыв рот ладонью. И через эту ладонь голос звучал горестными урывками:

– Вика говорит… Звонила ей, звонила… Потом детей дома оставила, поехала домой к Марго… А там уже толпа во дворе, и она лежит… В новом платье, которое недавно купила… Вике плохо стало, еле ее откачали… Хотели в больницу увезти, да она не далась – дети же дома одни… Она мне из дома уже позвонила, сказала мне все… А я сразу к вам поехала. Владик, миленький, да как же так, а? Как же она могла, бедная Маргоша… Детей даже не пожалела! Ведь их теперь только в детдом, куда ж еще? Вике же не отдадут, она старая, больная… Ну что ты молчишь, Владик, скажи хоть что-нибудь? Не молчи-и-и-и…

Но Влад молчал, смотрел в кухонное пространство пустыми глазами, не мигая. У Таи сердце зашлось – так его жалко было… И она по-своему чувствовала его молчание, да. Нечего ему было сказать, просто нечего.

Хотя так и не поняла, что ее толкнуло в следующий момент… Бросилась к нему, обняла, прижалась всем телом, проговорила слезно-просительно и в то же время очень требовательно:

– Влад, давай детей к себе возьмем, Тимошу с Катенькой! Они ж не виноваты! Я буду любить их, Влад… Ну пожалуйста! Очень тебя прошу!

Нина Аркадьевна тихо охнула, снова прижав ладонь ко рту. Влад поднял руки и тоже обнял ее крепко, крепко. Молчал, только дышал тяжело. Да и не надо было сейчас ничего говорить, в общем…

Он потом скажет ей все, что нужно. Когда закончится наконец этот проклятый день – пятнадцатое февраля…