Жаль, что Леона нет, он мог бы заметить что-то, что она упустила. Но он по-прежнему был занят борьбой с ветряными мельницами, и Анне приходилось полагаться только на себя.

— Я всегда буду любить Степу! — гордо заявила Ирина. — Я даже оставила его фамилию! Но это не значит, что моя жизнь остановилась, он бы и сам этого не хотел. Я люблю Васю, просто по-своему. И я все-таки нашла свою дочь, она простила меня! Мне не стыдно быть счастливой.

— Я и не собиралась упрекать вас. Давайте все-таки поговорим о том проекте, парке, и Андрее Мурове.

Анна знала, что честных ответов она уже не добьется, но и уходить не спешила. Ей нужно было понаблюдать за Василием Романовым, понять, может ли он быть убийцей, которого они ищут.

На первый взгляд — нет. Он уверен в себе, у него ясный взгляд, он идеально контролирует ситуацию. Многие убийцы способны на это, но такие, как Эд Гейн, — нет. Одержимость смертью влияет на личность, болезненная страсть рано или поздно вырывается наружу.

Хотя Гейн, если задуматься, тоже скрывался неплохо, но только в амплуа безобидного чудика. И все же его не считали нормальным! А Романова считают, вот ключевая разница между ними.

Но если он болен, он должен сорваться. Они все срываются.

Гейн тоже ведь был на хорошем счету, даже когда вовсю катился вниз. Вряд ли дело было в том, что он остался безнаказанным за убийство брата. Он не гордился этим, он просто верил, что поступил правильно: он «защитил» свою мать от единственного, кто посмел открыто критиковать ее. Для Эда смерть Генри, пожалуй, и не была настоящим убийством.

Вообще, пока была жива его мать, он не был хищником — не по-настоящему. Он был чем-то средним между ее верным рыцарем и ее же комнатной собачкой. А вот когда Августы не стало… Тогда он переродился и стал чем-то совершенно новым, безумцем, преследующим призрак.

Он приносил домой мертвые тела — этого не замечали. Он начал зачитываться статьями о каннибализме, сатанизме и нацизме — это было его личным делом. Он начал пересказывать содержание статей детям, за которыми ему доверяли присматривать, а дети жаловались родителям — но их не слушали. Эда Гейна защищало не редкое актерское мастерство, а стена неверия. «Убийца рядом? Невозможно!», «Только не чудак Эдди, он же вырос у нас на глазах!»

Это не значит, что он вот так быстро поверил в свою безнаказанность. Эд был слишком отвлечен от реальности, чтобы размышлять об этом. Убийство Мэри Хоган было спонтанным, он не готовился к этому, да и следы замел абы как, но его все равно не поймали.

Для него это не стало победой. Если бы он поверил, что имеет право убивать, он бы начал делать это свободно. А он не рвался ни к чему, кроме воссоединения с матерью, он закрылся в своей норе, окруженный смертью. Он был способен только на спонтанные убийства.

Поэтому перерыв между его двумя доказанными жертвами составил три года. Да и вторую жертву он убивать не планировал — он не был дураком, знал, что след приведет к нему. Но он просто не сдержался. Он зашел в магазин, которым заправляла Бернис Уорден — женщина средних лет. Знакомая ему, но так похожая на женщин, которых он выкапывал на кладбище. Он понял, что она ему нужна, и просто застрелил ее — в ее собственном магазине, утром, не стесняясь никого и ничего.

Безумие не знает страха.

Уже потом, когда Гейна поймали и допрашивали, он пытался оправдаться. Он утверждал, что не собирался убивать Бернис, он просто решил осмотреть ружье в ее магазине. Но ружье выстрелило — и пуля мгновенно убила хозяйку.

Возможно, он даже сам себе верил в этот момент, как и многие сумасшедшие. Однако шальная пуля не оправдывала то, что он отвез Бернис к себе домой и разделал, как пойманное на охоте животное. Эд Гейн просто не совладал с собой, не справился, почувствовал голод, не похожий ни на что, убивающий все человеческое и цивилизованное в его душе.

Мог ли Василий Романов быть таким хищником? Мог ли так тонко контролировать чудовище внутри себя? Верить в это не хотелось, однако Анна заставила себя допустить такую возможность. Ведь тогда союз Романова и семьи Янковских представал в совсем ином свете.

Степан Янковский нанял Василия, тогда еще совсем юного, не просто как ученика или ассистента. Он первым сообразил, что таится в этом молодом человеке на самом деле. Позже он использовал врожденную жестокость Романова, чтобы расправляться со своими врагами. Их не просто убивали — их превращали в предметы, это кого угодно впечатлит. А чтобы Романов тренировался, Степан покупал ему жертв — тех самых, которых потом нашли в парке.

Вот почему после смерти Янковского его бизнес не пошатнулся, а Василий так легко и уверенно принял бразды правления. Вопрос в том, знала ли об этом Ирина. Могла и не знать она сказала правду, она действительно обожала своего первого мужа. Степан обеспечил ей сказочную жизнь, в которой на монстров можно просто закрывать глаза.

В разговоре с Анной Романов не оправдывал Андрея Мурова, но и не старался всеми силами доказать его вину. Он был слишком умен, чтобы выдать себя так просто и бездарно. Он наблюдал за собеседницей точно так же, как она наблюдала за ним, и от этого взгляда мурашки шли по коже.

Ей стало легче, только когда она покинула этот дом. Но кто-то продолжал смотреть за ней из окна — и вряд ли это была прислуга. Анна догадывалась, кто это, однако вопросов хозяевам не задавала. Если она все рассчитала правильно, скоро этот человек сам найдет ее.

* * *

Страшно не было, хотя рука все еще болела. Ярослав не притворялся, он действительно помогал в расследовании, потому что хотел этого, а не храбрился после недавнего поражения. Так даже лучше! Он должен был доказать этому Юпитеру, что никакое запугивание не способно его сломить. И когда Леон сказал, что нужно действовать быстро, Ярослав не колебался ни секунды.

Да, это была работа полиции — так ведь полиция тоже участвовала. Охрана Антона Вяземского сразу заявила о его похищении. По идее, теперь Леон мог отстраниться от этого, но он не собирался перекладывать ответственность на кого-то другого. Он готов был сделать все, чтобы спасти Вяземскому жизнь.

Речь сейчас шла не о том, достоин ли этого человек по прозвищу Шаман. За его плечами наверняка хватает преступлений! Но не такому типу, как Юпитер, судить и наказывать его.

— Знаешь, мне кажется, уже сейчас нужно обсудить худшую возможность, — сказал Ярослав, не отрывая взгляд от монитора. — Ну, чтобы быть готовыми к ней и все такое…

— Какую еще худшую возможность?

— Что он давно уже мертв и некого нам спасать.

— Это вряд ли, — напряженно отозвался Леон. — Если бы его хотели убить сразу, это сделали бы на месте.

— Может, времени не хватило?

— По оценкам экспертов, его похитили ночью, а его исчезновение обнаружили уже днем. Времени хватило бы, а там даже крови пара капель. Нет, его похитили, причем живым и невредимым.

— Но зачем?