— Пошли на колесо, — сказала она.

В ее голосе была покорная грусть, и Ивану тоже стало грустно.

— На этой аллее всегда обламываешься, — сказал он, беря Няшу за талию. — Надо сразу после крэперов сворачивать.

С рукой на талии получилось очень естественно — Няша не отстранилась.

— А почему так? — спросила она.

Иван пожал плечами.

— Тут все историческое. История у нас сама знаешь какая — по ней и подсветка. А сердобольская сюда от Кремля не добивает.

— Всюду должна добивать. Везде должно быть поровну, а не один цинизм этот…

— С этим в «Открытый Мозг», пожалуйста.

— Надо этим козлам гейзер включить. Поумнеют…

— Гейзер можно включить только раз, — ответил Иван. — И никакого «потом» уже не будет.

Няша вздохнула.

— Вот этим они и пользуются.

— Я вообще-то слышал, — сказал Иван, — что с гейзера этого весь кобальт с ураном еще сто лет назад сняли. Сердоболы ничего реально не могут взорвать. Могут только наши мозги сдавать в аренду. Так что если сюда от Кремля не добивает, значит, им за это пара лишних боливаров капает на банки. А мы с тобой, между прочим, сами могли бы свои мозги сдавать. Без посредников. И жили бы намного лучше.

— Ага. Ты слушай больше свою Афифу.

— А ты своего Антишу, — огрызнулся Иван.

Разговор сползал в кювет. Няша чуть подвинулась, и рука Ивана сползла с ее талии.

Попустил же ГШ заклеить сердоболку, подумал Иван. Теперь или слушай политинформацию до вечера, или читай сам… Следовало срочно вырулить на нейтральную территорию. После первых прикосновений следовало суггестивно расслабить будущую партнершу.

— Ты расслабься, Няш, — сказал Иван. — Мы же отдыхаем. Сейчас пыхнем, и сразу своего кукуратора забудешь. На какое колесо пойдем?

— Выбери сам, — сказала Няша хмуро.

— Тогда «Сансара», — ответил Иван. — Однозначно.

— Почему «Сансара»?

— Освещение классное. И близко — вон их очередь.

Иван лукавил — дело было не в освещении, а в продолжительности сеанса. «Сансара» делала полный оборот ровно за час, зависая в каждой из шести зон по десять минут. Двухместные кабинки с окнами, удобные сиденья идеальной высоты. Если все пойдет хорошо и быстро, можно наставить Афифе рога целых два раза. Отомстить за испорченное утро.

Афа словно услышала. А может, услышала на самом деле — и включилась.

— Верни разговор на мечту жизни, — прошептала она Ивану в ухо. — Но по-хитрому. Ты теперь про свою мечту расскажи. Открой сердце, как фрумер фрумеру. И больше никакой конфронтации. Хочешь чпокнуться, стань на время сердоболом.

Значит, тридцать минут уже прошли. Иван поглядел на колесо обозрения, потом на толпу перед будкой кассы. Очередь короткая, время лучше не терять. Он ущипнул себя за мочку два раза, чтобы Афа заткнулась еще на час — и взял Няшу за руку.

— А тебе интересно, о чем я мечтаю?

— Так я знаю, — усмехнулась Няша. — В банку попасть.

— А дальше тоже знаешь?

— Дальше не знаю.

— Зацени доверие, — сказал Иван. — Я тебя на самом деле в свою мечту привел.

— Это как?

— У баночных тоже есть Парк Культуры вроде московского. Вернее, это московский вроде него — типа бледная тень. Баночный парк общий для всех таеров. Но аттракционы там другие. Там тоже есть колесо «Сансара». Но не такое, как наше. Там ты взаправду переживаешь сансару.

Няша пару раз моргнула — видимо, вывела непонятное слово на слинзы.

— Ее нельзя пережить взаправду, — ответила она. — Это слово значит то же самое, что «иллюзия» или «сон». Если ты ее переживаешь, все уже невзаправду.

— Если на баночный аттракцион попадешь, тебе и в голову не придет, что это иллюзия. Проживаешь много разных жизней. А потом возвратишься в настоящую. Здорово, правда?

— Не знаю, — сказала Няша. — По-моему, это как по гостиничным номерам мотаться. Чего хорошего?

— Хорошее не то, что мотаешься, а то, что ты потом возвращаешься домой. Просыпаешься, а у тебя, допустим, пятый таер. Вот это приятно.

— На пятый таер русачка не пустят.

— Почему, наши есть и выше. Правда, они там давно. Ваши же сердоболы, кстати…

Иван сказал это и пожалел. Но Няша не обратила внимания.

— А ты куда хочешь? — спросил он. — В смысле, если в банку попадешь?

— Я в монастырь уйду, — ответила Няша. — На первом таере русский старообрядческий монастырь есть. Настоящий. С благодатью на максималках. Делали для жен высших сердоболов, а оказалось так душевно, что даже генералы некоторые туда ушли.

Иван не понял, шутит она или всерьез, и уже собирался сказать что-то веселое, но Няша сменила тему.

— Где здесь нужник? — спросила она. — А то сеанс шестьдесят минут.

— Вон там, — ответил Иван, показывая на серый барак у служебной конюшни.

— Сейчас приду, — сказала Няша. — А тебе не надо?

Мысль была правильная.

— Подожду, пока вернешься.

Няша ушла. Иван подумал, что ничего не говорил про время сеанса. Няша получала советы от своего ушного дружка точно так же как он. Суфлирует одна контора, повернутая к ним разными фасадами, что на самом деле внушает оптимизм: раз Няша беседует с ним про мечту жизни, значит, уже позаботилась и о предохранении, и о гигиене.

Через пару минут Няша пришла, и Иван отправился в то же заведение. Когда он вернулся, Няша уже купила билеты. Это было немного не кобельфо. С другой стороны, за кайф платил он, так что все по-честному. И еще он как бы невзначай заглянул в ее расстегнутую сумочку и перевел дух — футляра с кнутом там не было, только косметичка и какие-то наушники-капельки с проводом. Не обманула.

Билеты выглядели красиво — осенние кленовые листья с замысловатой флюоресцентной печатью. Иван подумал, что уместно будет фривольно пошутить, и положил один билет на другой.

— Клен кленом вышибают, — сказал он.

Няша улыбнулась.

— Еще кто кого вышибет.

Волнуется, понял Иван. Ой, только бы не девственница…

У будки билетера стояла рамка контроля — а за ней пожилой киргиз-небинарий брезгливо щупал клиентов обоего пола за бока и ляжки. Экономят на рабсиле, понял Иван, вместо двух проверяющих — один. В рюкзак Ивана киргиз даже не заглянул, только покосился на Няшу и мотнул в сторону колеса двуцветным чубом. Все друг друга понимали.

Стены кабинки были покрыты яркими флюоресцентными граффити: неприличности с гениталиями, полный ГШ-лексикон, рожа в очках с подписью «сердоболы сасут», радужное «k-rap rulez!» — все как положено. Конечно, расписывали не отдыхающие, а администрация аттракциона — закос под дорогой клуб. Но так и правда было уютней. А то, что кабинка пахла дезинфектантом, даже возбуждало. Запах бюджетной любви.

— Давай сейчас, — сказал Иван, вынимая из коробка один вейп. — Как раз растащит, когда наверх приедем.

— Я боюсь, — ответила Няша и подняла на