– Да, бесспорно, и прелесть, и красоточка.

– Я тебя не узнаю. Где прежний огонь?

– Огонь? Да погас, видно.

– Погас? Не верю. Вот что, Родька, валика ты в Мюнхен,чего время зря теряешь?

– Вавочка, милая, я знаю, ты мне добра желаешь.

– Факт. Желаю. Хоть и не разделяю твоего восторга поповоду этой Лали. По-моему Фаина лучше. И любит тебя.

– Это что, так заметно?

– Невооруженным глазом. Как, впрочем, и то, что эталюбовь без взаимности.

– Вот ты все и сказала.

Фаина, в начале вечера сиявшая красотой, тоже вдруг сникла.

– Родь, я хочу уйти, что-то я неважно себя чувствую.

– Я тебя отвезу и тоже поеду домой.

– Ты же пил. Давай поймаем машину.

– Давай.

Ему вдруг страшно захотелось домой. Они тихонько вышли,оделись. Олег застал их уже в дверях.

– Смываетесь, собаки? – он был изряднопьян. – Так нечестно.

– Олежек, прости, мы хотели по-английски…

– Все, умолкаю, никаких претензий. По-английски такпо-английски. С Новым годом, с новым счастьем.

Первого января Родион проснулся в своей постели, носовершенно больной. Неужто подцепил грипп? Ну и ладно. В Москве сейчас никтоработать все равно не будет еще две недели, первый номер давно сдан, второй наподходе, можно и поболеть в свое удовольствие. Ни о чем и ни о ком не думать. Ине отвечать на телефонные звонки, чтобы Фаина не узнала, что я болен, а топримчится за мной ухаживать, а я не могу теперь чувствовать себя с ней так, какраньше. Ее видная всем любовь слишком напрягает… Господи, другой был бысчастлив, а мне не надо. Позвоню Валентине Ивановне. Надеюсь, хоть она в меняне влюблена. Хотя вот Лали тоже в меня не влюблена. Или все-таки влюблена, а яне понял? Я ж ничего, как выяснилось, в этом не понимаю. Кто в кого влюблен илине влюблен. Значит, надо это выяснить… Я вел себя не как любящий мужчина, а какпоследний дурак. Права Фаина, я ее даже ни разу не поцеловал… А ну их всех,спать хочется. Он повернулся на другой бок и заснул.

Прошло десять дней. Он давно выздоровел, и одиннадцатогоянваря вышел на работу. Пора было сдавать второй номер. И поскольку каникулыбыли длинные, то и раскачивались люди с трудом. Он был зол и раздражен.Заглянула секретарша.

– Родион Николаевич. Билеты доставили.

– Какие билеты? А, в Большой, что ли? Так отдай их ЕленеИгоревне. Это для нее.

– Родион Николаевич, это билеты на семнадцатое. ВМюнхен. На три дня. Туда и обратно. И ваучер на гостиницу.

– В Мюнхен? Ничего не понимаю, – а в груди помимоволи поднималось ликование. – Таня, а на чье имя?

– Так на ваше. На чье же еще? Так вы будете брать?

– Кто принес?

– Какой-то парень. Позвать?

– Позови.

В кабинет вошел парнишка лет двадцати, вполне отмороженный,с плеером в ушах и жвачкой во рту. Увидав солидного дядечку в крутящемсябольшом кресле, он вытащил наушник и языком двинул за щеку жвачку.

– Ну чего, билеты брать будете?

– А ты откуда?

– Из турагентства.

– Как называется?

– Вип Трэвел.

– И что?

– Да ниче. Спрашиваю, билеты брать будете? Мне-то пофигу, но вы тогда распишитесь, а насчет отказа с менеджерами разбирайтесь. Моедело маленькое.

– Да нет, нет, я беру! Беру! – неожиданно сам длясебя выкрикнул он. – Сколько я должен?

– Так уплочено уже.

– Кем? – вконец растерялся Родион.

– Да почем я знаю. Вами, наверное. Говорю же, сменеджерами разбирайтесь.

Родион ничего не понимал. Отпустив парнишку, он открылконверт. Там лежал билет на рейс до Мюнхена и ваучер на номер в гостинице«Астор», в той самой, где он останавливался в прошлый раз. Хотелось бы знать,кто это для него так постарался? И кто мог знать название отеля? Неужто Олег?Но Олегу я не говорил про этот отель… Фаина? Это что, такой подвиг любви? Нооткуда она знает про отель? А может, я сам заказал, когда был болен? Нет, нетак уж я был болен. Да и с какой стати мне пользоваться совершенно неведомымтурагентством? Но кто-то же заплатил за все? Про Мюнхен знают только Олег сВавочкой и Фаина. Тоник? Неужто он? Неужто решил заманить меня в ловушку? Чушькакая! Надо позвонить… Но кому? В агентство!

– Таня! Позвони в агентство вот по этому телефону наконверте и выясни, кто заказал этот тур!

– Так разве не вы?

– Не я.

– И вы не поедете? Да? У нас же семнадцатого…

– Я поеду, Таня. Мне необходимо. Все.

Спятил он, что ли? – подумала секретарша. – Билетынезнамо кто прислал, а он поедет. Ему, видите ли, нужно. А почему тогда самбилеты не заказал? Странно. Пил небось без просыпу и забыл.

– Родион Николаевич!

– Что, Таня?

– Так в агентстве говорят, вы билеты заказали.

– Я?

– Вы. Я спросила кто, а они отвечают: Шахрин РодионНиколаевич. Уплачено наличными.

– Ничего не понимаю. Тань, может, ты мне объяснишь?

– Родион Николаевич, вы, конечно, извините, но я думаютак: праздники были. Вы заказали и забыли. Вот же сами говорите, что поедете ивам нужно.

Он засмеялся.

– Ты, значит, полагаешь, что твой шеф был настолькопьян, что заказал эти билеты в беспамятстве? Интересная версия. Но не лестнаядля шефа.

– Я, конечно, извиняюсь, Родион Николаевич…

– Да ладно, в конце концов шефы тоже люди и в законныеканикулы имеют право напиться.

– Это правда, – с важным видом кивнула секретарша.И вышла из кабинета.

Пусть лучше думает, что я надрался до беспамятства, чемобсуждает с сотрудниками таинственное происшествие с шефом. Но сам-то он знал,что не напивался в эти дни. Он позвонил Олегу.

– О, Родька! Как жизнь.

– Твоими стараниями лучше всех.

– Ты о чем? – недоуменно спросил Олег. ПослеНового года они не перезванивались.

– Это я от тебя подарок получил? Колись, дружище. Исколько я тебе должен?

– Родь, ты о чем, я не пойму? Что ты мне должен?

– Да, понимаешь ли, мне тут принесли кое-что, вподарок, а ты, я же знаю, спец по всяческим подаркам и сюрпризам…

– Родя, честное слово, это не от меня. Мы ж второгоулетели в Египет, только позавчера вернулись.