обычного мага намного проще и удобнее, чем в ее нынешнем положении. Кое-что я подправлю, но без опровержения дела репутацию в глазах других магов не восстановить.

Я вздохнул. Сложно, на самом деле так сложно с людьми! Зато интересно, я столько вопросов за всю жизнь не задал, сколько спрашивал в человеческом мире в последние дни.

— Опять ваши человеческие заморочки?

— Они самые, — кивнул Краус фон Аффет. — А есть по ним вопросы?

Я задумался. Краус вроде неплохой малый, да и примесь демонской крови в наличии. Если уж не у него спрашивать, то у кого? Да и один раз он уже объяснял мне про людские отношения, так почему бы не объяснить еще раз.

— Да. Хочу спросить кое-что по поводу Вилины. Точнее, наших с ней отношений. Я с ней общаюсь, но до сих пор одна вещь остается для меня абсолютной загадкой.

— Слушаю, — серьезно кивнул Краус фон Аффет.

— Что нужно сделать, чтобы девушка поверила в серьезность намерений?

— Что?

— Что сделать, — терпеливо повторил я.

— С кем? — маг ошарашенно тряхнул головой.

Краус фон Аффет ждал какой-то другой вопрос? Почему он переспрашивает? Беда бедовая с этими людьми, неужели у него пятнадцать шестнадцатых человеческой крови заиграли, и меня снова не понимают?

— С Вилиной, чтобы она точно понимала, что я планирую не легкомысленную сотню ночей удовольствий и любовных радостей, а вполне себе настоящие отношения. На века.

— О-о-о... Сложно, — вздохнул Краус фон Аффет.

— Ага, вот и я о чем. Сам не разберусь точно.

— Ухаживать пробовали?

— Пробовал. Предлагал уже все: и стандартные подарки, вроде сердец ее врагов, и необычные — заставил демонят притащить цветы из лунных камней для увеличения призывательской энергии.

— И как?

— От первого отказалась, второе понравилось, но как-то мою серьезность слабо показало. Что нужно земным девушкам? — спросил я, запрокинув голову, чтобы посмотреть на небо.

Увы, там ничего, что могло бы хоть немного развеять людскую загадочность, не было.

— Это еще сложнее, — хмыкнул Краус фон Аффет.

— Все, что ей действительно сейчас нужно, я стараюсь дать. Пусть некоторые вещи мне кажутся пустяком, но для нее важны. И я это учитываю. Разве то, насколько внимательно я отношусь к ее интересам и желаниям не говорит о том, что она для меня особенная? Снять блокировку, улучшить положение в человеческом обществе, научить чему-то... Я что-то делаю не так? Чего не хватает? — я действительно не понимал.

— Думаю, времени, — ответил Краус. — Демоны же иначе видят людей, да? Суть, сущность, как правильно? У меня есть отголоски этой способности, из-за чего я прекрасно понимаю, какой передо мной человек — плохой или хороший, честный или лжец. У полноценного демона эта сила на совершенно ином уровне. Поэтому вам достаточно всего один раз увидеть девушку, чтобы понять, насколько она вам интересна и какие отношения вы получите в итоге. Я прав?

— Частично, — кивнул я. — Мы не анализируем всех подряд, нам нужно... присмотреться к сущности. Но если мы раз «присмотримся» и увидим, что эта сущность нам подходит, то для нас все решено.

— Похоже на истинность, которая встречается у некоторых рас.

— Нет, это совсем не истинность. Истинность — это сплетение магических потоков, воля судеб. Мы, демоны, слишком своевольны, чтобы подчиняться подобному. И свою жизнь мы определяем сами. Как и свою избранницу. Встречая подходящую девушку, мы все-таки можем отказаться от нее, заблокировав свои ощущения. И позже встретить кого-нибудь, кто будет подходить не меньше. И это могут быть абсолютно противоположные по характеру существа. Или схожие. Все зависит от того, считаем ли мы избранницу подходящей или нет.

— И госпожу Вильгельминарию ты считаешь подходящей? Но если это не истинность, если так легко отказаться от этих чувств, то разве не проще подождать и найти другую избранницу? — спросил Краус.

Эх, молодежь такая молодежь! Я не мог не рассмеяться.

— Как думаешь, кроме сильной воли, какими особенными чертами характера обладают все демоны?

— Непомерной наглостью? — ухмыльнулся Краус фон Аффет.

— Это стоит называть здоровой уверенностью в себе. Впрочем, у людей всегда были проблемы с верным наименованием вещей, — не удержался я от замечания.

— Способностью добиваться своего?

— Верно, но я про другое. Я про способность не упускать шанс. Человек, чья суть мне так нравится, что хочется взять и никогда не отпускать... — сказал я, сам удивляясь тому, как непривычно мягко звучит мой голос. — Разве это не шанс? Разве это не возможность получить ту самую, ту особенную? Какой демон в здравом уме пройдет мимо? Нет, разумеется, дураки есть среди представителей всех рас, но я к таковым не отношусь. Жаль, что показать это Вилине не выходит.

— А вы ей говорили об этом?

— Разумеется.

— Тогда действительно все решит исключительно время, — улыбнулся человек. — Это демоны видят суть, вам не нужно проверять, есть ли на человеке «маска», притворяется он или нет. Люди же понятия не имеют о таких вещах. И только время, только постоянное подтверждение того, что человек именно такой, каким себя показывал, дает какую-то уверенность в тех самых серьезных отношениях.

— Не понимаю. Не понимаю, как вы, люди, до сих пор выживали.

— Как видите, господин Лефиус, довольно успешно. Мы не такие слабые, как может показаться. Даже среди людей найдутся те, кто сможет посоперничать с вами в магии.

— Разумеется, — я кивнул, ничуть не сомневаясь. — Если бы вы с Руфиусом провели сражение, то я бы поставил на твою победу. Но я сейчас совсем не о физической или магической силе...

— Тогда о чем?

— Как вы живете? Как вы сохраняете здравый рассудок, если не видите, какие люди рядом с вами? Как вы можете им доверять, если всегда есть какой-то шанс, что кто-то притворяется и, возможно, предаст? Быть человеком действительно очень страшно, — тихо закончил я. — Не согласен?

— Не согласен, — качнул головой Краус фон Аффет. — Учиться доверять, постигать человека, открывать новые грани его характера — это то, чего вас, демонов, полностью лишила ваша способность. Конечно, доверять бывает страшно, особенно тем, кого предавали, но в то же время... невероятно приятное чувство, когда человек полностью оправдывает твое доверие. Впрочем, кажется, мы слишком долго говорим о таких глубоких вещах в таком неприятном месте.

—