Доктор Зеф, сестра Аника и ее девочки, хирурги, незнакомый офицер гвардии в алом и его люди, все толпились в парке перед главным корпусом. Было много лошадей. Никогда раньше царевна не видела столько морских животных в одном месте.

Темно-синяя короткая шерсть лоснилась в лунном свете. Животные фыркали, нервно крутили головами, блестели черные внимательные глаза. От них пахло водорослями, рыбой и потом.

— Вы умеете летать на них? — напористо спросил лейтенант.

Царевна отрицательно покачала головой.

— Летите с Мэкке. Держитесь рядом.

Он уже отошел от нее. Надя растерянно осталась стоять на месте.

— Мэкке — это я, госпожа.

Солдат в алом мундире был смутно знаком.

— Вы спасли меня от заражения, госпожа. В Морин-Денизе…

— Вы дежурили на маяке с Будевином? В ту ночь, когда он был ранен?

Парень улыбнулся, кивнул.

— Не отставайте от меня, госпожа, и выполняйте все мои команды. Вы сможете?

Царевна кивнула.

— Тогда нам пора.

— Куда, Мэкке?

— В Гритдж, госпожа. На город напали.

Надя не стала спрашивать кто, это было понятно без слов, но почему туда отправляется медперсонал моринденизского госпиталя в полном составе?

Мэкке провел ее между рядов нервных лошадей и через толпу напряженных людей, помог сесть в седло и запрыгнул сам. Он ударил лошадь по бокам, животное покорно оттолкнулось от земли и взлетело в воздух.

На фоне ночного неба царевна видела фигуры других всадников: медперсонал в белых халатах и черные тени — военные. Все летели на восток.

Она еще не могла рассмотреть город, но кольцо на пальце начало холодеть. Царевна потерла немеющую руку. Лошадь снижалась.

Город был погружен в темноту. Далеко на западе была видна оборванная нить канатной дороги. Внизу на земле, куда падали кабины, пылал пожар.

— Мэкке, что тут происходит?

В шуме ветра он ее не услышал и не ответил. Лошадь уже летела в десятке метров над землей, впереди стали видны санитарные палатки. Огней по-прежнему не было. Надя посмотрела в сторону города и все увидела.

Над крышами вздымались и опадали гигантские арки, огромные, даже с такого расстояния, они дробили дома, сминали дороги и трамвайные рельсы, прокладывая себе путь от набережной вверх по склону.

Лошадь опустилась на землю, зарывшись копытами в сухую траву. Мэкке спрыгнул и помог спуститься Наде. К ним уже бежали люди в белых халатах и темные тени военных.

— Вы — Надежда?

— Да.

— Идите за нами. Как много вы сможете?

— Просто ведите меня… Доктор, что произошло?

— Несколько часов назад в городе погас свет. Вдруг в один миг погасли все лампы Бальдра и никакие молитвы не могли их разжечь. А потом на берег поползли эти твари. Больше десятка сразу! Такого еще не бывало. Разбиты крепостные стены на берегу, разрушен весь центр города. Алые Мундиры не могут вести огонь из пушек, потому что вокруг жилые кварталы, а ружья этих тварей не берут. Там мясорубка, госпожа. Мертвых будет больше, чем живых!

На этот раз Надя не видела кошек, но чувствовала их каждым волоском на теле. Движение на границе видимости, взгляды в затылок, тихое злое шипение…

«Все прочь!» — зло приказала Надежда. От ярости даже зрение стало острее. Леденела кисть, пальцы еле гнулись от холода, но она готова была вовсе лишиться руки, но не снимать волшебного кольца.

«Именем Анку, именем Эрлика и Дита, именем Антака и Веселого Роджера — прочь отсюда! Я та, что носит кольцо Царя Мертвых, приказываю вам отступить! Этой ночью здесь никто больше не умрет!»

Холод прожег кожу, потек по венам, замораживая ее.

Надя остановилась, с трудом повернула голову в сторону города и увидела далекую синюю звезду над горизонтом, яркую, зовущую и зловещую.

Она знала, на что смотрит. Маяк Царства Мертвых, тот, что призывает души. И сейчас ей до озноба захотелось туда, на юг! Засаднило под кожей, и если бы тело не было настолько сковано холодом, она бы пошла туда, бросилась бежать по склону вниз, к разрушенному городу, к светящемуся под лунным светом морю, и дальше…

— Госпожа!

Голос Мэкке словно шел из-под воды. Надя зажмурилась и, открыв глаза, повернулась спиной к морю.

— Все будет хорошо. Идите.

— Я с вами, госпожа. Мне приказано не отходить от вас ни на шаг.

Надя с трудом кивнула. Она чувствовала себя снежной бабой, еле способной дышать, но отступать не собиралась.

Роджер появился посреди разрушенной улицы Гритджа. Вместо зданий по обеим сторонам улицы стояло каменное кружево фасадных стен. Дома за ними рассыпались, на мостовой блестело, отражая луну, битое стекло. Где-то позади, в раздавленном порту выли собаки.

Он знал, что не должен вмешиваться, знал, что его поступки уже нельзя оправдать простым беспокойством о подданной, но отбросил эти мысли. Очень по-человечески поддался желанию помочь ей.

Лопнул очередной обруч. Больно вонзился в ребра, задел легкие. Роджер стоял минуту на пустой улице, пережидая боль и слушая звон лопнувшего металла.

«Что ты творишь?!» — восклицал здравый смысл.

«В последний раз!» — отзывалось сердце.

На севере города падали здания, и Роджер, достав из ножен меч, пошел по улице.

В двух кварталах выше шел бой. Он увидел кровь на мостовой и разорванное тело. Кошка-смерть уже сидела на груди мертвеца, вылизывая лапу. Роджер повернул на улицу.

Морская тварь — зеленая змея, толстая, длинная, с шестью человеческими руками по бокам гигантской головы — рвала на части гвардейца в алом. В доме слева пронзительно, на одной ноте, уже лишившись ума, кричала женщина. Двое солдат отбивали удары жесткого от каменной чешуи хвоста. Металл высекал искры, но не мог разрубить змеиную кожу.

Роджер нахмурился, сжал рукоять меча и бросился в бой…

Это была долгая ночь и такой же бесконечный день. В двух милях от города на холме разбили лагерь для раненых. Атаку морских тварей к утру отбили, но вся центральная часть города лежала в руинах.

Надя молчаливой тенью ходила мимо палаток. Мэкке уговорил ее пообедать, но еда была лишена вкуса и запаха. Вечером из Морин-Дениза прилетел Будевин.

Он увидел ее и сразу же стал пробираться навстречу сквозь толпу санитаров и солдат, взволнованный и решительный.

— Здравствуй, Будевин…

— Нам нужно поговорить.

Ван Варенберг коротко сказал что-то Мэкке, бережно, но крепко взял Надю под руку и повел на край лагеря.

Они остановились на краю холма, плавно сбегающего к морю. На чистом небе уже загорелась первая вечерняя звезда, пахло далекой гарью и полевыми цветами. Будевин опустился на запыленную траву, и Надя села рядом.