Императору, его семье и Ренэфу в частности следовало не менее многословное описание приложенных усилий и потраченного на раскрытие заговора времени, а также указание на бесценную помощь эльфов Данваэннона. Далее шёл стройный и логичный отчёт, содержавший ключевые точки расследования, и предложение расспросить о деталях леди Тессадаиль Нидаэ. В конце содержались имена и краткий рассказ об официальной деятельности заговорщиков на территории Лебайи. Завершалось письмо добрыми пожеланиями и просьбой – официальной просьбой, отказать в которой без серьёзных последствий не мог ни военачальник, ни даже царевич, – представить заговорщиков на суд самого Владыки. В не менее официальной манере Арфен просил также препроводить леди Нидаэ к границам прилегающих к Митракису земель после того, как пленные будут переданы. В конце значились две печати и подписи – градоправителя Арфена, сына Иория, и Высокого Лорда Таэнерана Сильри, эмиссара Её Величества в Лебайе, главы посольства, частью которого была Тессадаиль.

Имя рода Сильри было Нэбвену смутно знакомо из военных сводок. Несколько лет после войны гарнизоны эльфов стояли близко к границам Империи, и кто-то из Сильри точно был там. Сильри защищали интересы людей и не были столь расположены к рэмеи, как Арели. Вот только история рода Арель окрашивалась красками всё более мрачными, раз эльфы соглашались передать одного из верных роду аристократов во власть Императора. Задумавшись об этом, военачальник пропустил момент, когда Ренэф достал последний лист послания. Оно было написано другой рукой и не имело под собой ни подписей, ни печатей. Нэбвен не успел разглядеть, что там было написано, – царевич схватил лист слишком быстро и несколько раз пробежал по нему глазами. Его лицо вспыхнуло и в следующий миг исказилось от ярости.

– Это от неё, – прошипел Ренэф.

– Что? – упавшим голосом переспросил военачальник. – От кого?

– Они укрывают Мисру! – рявкнул царевич, ткнув последний лист в лицо собеседнику.

Нэбвен прочёл несколько строчек какой-то романтичной песни о трепетной любви девы к спасшему её воину. В конце были приписаны строки: «Ты прекрасен, как молодой бог, и силён, как пустынный лев. Но ты не бессмертен, господин мой. Оставь мысли о завоевании Лебайи, иначе она станет твоим крахом и твоей погибелью. Возвращайся домой, тот, кого прозвали Сыном Солнца».

– Боюсь, я не вполне… Послание нежное, но фамильярное. Я понимаю, что ты оскорблён.

– Да посмотри же ты на текст! Эта песня. Мисра написала её в селении Сафара. Для меня! И эти слова… – Ренэф запнулся, и его лицо вспыхнуло ещё сильнее. – Две фразы она слово в слово сказала мне в ту ночь, в шатре, когда мы… когда я отослал её прочь. Не делай вид, что не знаешь. Ты сам или верные тебе следили за нами. Это письмо, провались оно к хайту, писала она! Эльфы и градоправитель Митракиса укрывают её! И они ещё смеют направлять ко мне гонцов?!

Нэбвен кашлянул.

– Ренэф, мы не можем выдвигать обвинения союзникам на основании песни и безымянного нежного послания.

– Как же ты не понимаешь! – царевич крепко выругался.

– Я всё понимаю. Но послушай меня. Всё, что мы можем сделать сейчас, это встретиться с посольским отрядом – разумеется, под защитой солдат, – отпустить леди Нидаэ, забрать пленников и доставить их на суд твоего отца. У нас нет доказательств.

– У нас есть осколки сосуда с «Пьянящим вздохом».

– Которые потребуют тщательного изучения алхимиками. Но дело даже не в этом. Нам нечем доказать, что градоправитель Арфен укрывает Мисру. Эльфы делают шаг высочайшей важности, передавая нам одного из своих. Ответить пренебрежением или тем более враждебностью на такой шаг – прямой путь к войне.

– Так по-твоему я должен просто забыть о покушении?!

– Нет. Конечно же, нет, – Нэбвен сжал руку Ренэфа, всерьёз боясь, что тот сейчас сорвётся с места и пойдёт отдавать приказы с непоправимыми последствиями. – Я прошу тебя вернуться в столицу и рассказать обо всём отцу, а пока оставить поиски Мисры на откуп Стотиду. В распоряжении твоих родителей и твоего дяди немало мужчин и женщин особых талантов. Мы найдём её.

– Она покушалась на жизнь царевича, а потом выставила меня на посмешище! Как я могу просто оставить это дело кому-то ещё?!

– Никто не знает всех деталей этой истории, – спокойно заверил его Нэбвен. – Да и я не знаю, как оно там было. Ты допрашивал девушку, она попыталась соблазнить тебя, и ты прогнал её прочь. Что тебя смущает?

Во взгляде Ренэфа читались плохо скрываемые облегчение и благодарность. «Неужели он и правда полагал, что я стану осуждать его или отчитывать?» – подумал старший рэмеи, а вслух продолжил:

– Ты – не просто воин, не просто командир. Политическая игра диктует свои условия. Мы не всегда можем действовать открыто, сражаться, как на поле боя. Всё, что произошло в Лебайе, было тщательно выверенной провокацией от и до. Если ты поддашься – пострадаешь не только ты, но и твой народ, мой царевич. Я не говорю уж о том, как велик будет гнев Императора.

Ренэф опустился в кресло, с раздражением потирая лоб.

– Я не знаю, что мне делать, – процедил он. – В чём будет сила, в чём слабость? Как я могу подчиниться приказу девки, пытавшейся меня убить? И при этом – да… мирный договор.

– Который мы уже отчасти нарушили, когда завоевали город, – напомнил Нэбвен. – Сейчас действовать нужно так, как требуют законы дипломатии – принять условия.

– Принять?! Я могу заставить их отдать мне Мисру!

– Каким образом?

– Силой, конечно же.

– Напасть на отряд посольства?

– Выдвинуть новые условия. Взять с собой к границам не один отряд.

– Наёмники Императора находятся под нашим командованием, только пока мы соблюдаем его приказ. Они здесь, чтобы помочь защитить Леддну, а не для нового завоевательного похода.

– Но есть мой взвод, – Ренэф поднял взгляд на Нэбвена. – И твой. Меньше сотни воинов – пусть. Но это рэмейские воины. Разумеется, для открытого завоевательного похода сил недостаточно. Но есть и другие пути.

Сердце Нэбвена дрогнуло, столько было в глазах царевича уверенности в его поддержке. «Что же ты скажешь, когда всё узнаешь, Ренэф?..» – с горечью подумал военачальник.

– Я не пойду с тобой в земли Митракиса, господин мой царевич, – тихо, но твёрдо проговорил старший рэмеи, а потом, через паузу, добавил: – И ты тоже не пойдёшь.

– Ты не можешь приказать мне, – юноша оскалился, мгновенно закрываясь от него. – Отец поставил тебя рядом со мной, но не надо мной.

– Я могу воззвать к твоему разуму. Только лишь это я и пытаюсь сделать, Ренэф. Я не враг тебе. Весь этот путь я прошёл рядом с тобой, поддерживая тебя и защищая.

– Так помоги мне теперь! – воскликнул Ренэф. – Если люди