— Он устал, — ответил ей Тиберий. — У нашего друга был трудный день.

— А что будет завтра? — загадочно поинтересовалась девушка. Голос на мгновение стих, а потом осторожно произнёс:

— Кто знает. Кто знает.

Василиса улыбнулась и закрыла глаза.

Сон навалился на неё практически мгновенно. Её тело так ослабло, что даже энергетическим транквилизаторам, которые она выпила ещё там в лаборатории, было не под силу побороть эту титаническую слабость. Яркие блики мерцали перед её взором. Поначалу картинки были очень расплывчаты, а затем она услышала чей-то далёкий голос и открыла глаза.

Василиса находилась в большом, уставленном предметами старинной утвари доме. С правой стороны от входа — помазанная глиной русская печь, от которой исходил самый настоящий жар. Именно такой она запомнила её с того дня, как впервые увидела в музее народного творчества в Ярославле, когда их группа была на экскурсии. Преподаватель долго рассказывал о великолепных свойствах конструкции печи, не переставая восхищаться мудростью предков, придумавших это чудное приспособление.

Потолки помещения, в котором оказалась девушка, были низкими, закопчёнными гарью. В левом углу, прислонённый к стене, стоял большой, высотой почти до потолка, вырезанный из дерева идол в образе старика с длинной косматой бородой. Старик был одет в нечто, напоминающее шубу, а в руках он сжимал огромный меч, упирающийся остриём в землю. По обеим сторонам от идола горели две яркие лампады. В спёртом воздухе пахло смолой, дымом и затхлостью. На тонкой нити вдоль стены висели травы, пучки странных растений, грибы, грозди ягод, запах которых невероятно сильно пропитывал воздух.

Возле окна стоял длинный на четырёх крестовидных ножках деревянный стол, на котором стояли кринки и котелки с горячим варевом. Странный красный свет пытался проникнуть в окна, занавешенные красивыми тканями, украшенными дивными узорами. Всё в этом странном доме говорило о глубокой старине и давно забытой древности. Возле входа в специальной нише, вмонтированной в стену, было аккуратно установлено оружие. Огромный, тяжёлый щит с изображением птицы Лады — мифического существа, известного более как Жар-птица. Меч в красивых, инкрустированных золотом ножнах и резной серебряной рукоятью. Копьё, стоявшее у стены, показалось Василисе огромным и попросту неподъёмным. Лук висел в колчане вместе с оперёнными стрелами.

Выйдя в сени, Василиса тут же наткнулась на огромные доспехи, состоявшие из льняной рубахи, кольчуги, широкого пояса, шаровар и тяжёлых сапог. На специальном колышке висел шлем с личиной и острым навершием. На соседнем креплении мерно покачивалась выделанная из кожи сбруя, а внизу практически возле двери стояло седло, расшитое великолепными узорами и инкрустированное серебром.

Василиса отворила показавшуюся ей невероятно тяжёлой резную дубовую дверь. Но, несмотря на свою внешнюю мощь, дверь открылась легко и без единого скрипа. Девушка не спеша вышла из дома. Сперва ей показалось, что она видит яркий неестественно красивый закат. Настолько сильно красное марево застило ей взор. Василиса прикрылась от света ладонью и подождала немного пока глаза привыкнут к свету. Но когда девушка опустила руку, её сердце ёкнуло, а удивление заставило задержать в груди воздух. Её взору предстало зрелище, которого девушка совершенно не ожидала увидеть.

С пылающего неба спускались на землю огромные чёрные капли. Они падали, сталкивались одна с другой, растекались по поверхности планеты, постепенно собираясь и сливаясь воедино с другими такими же. Вместе эта странная субстанция образовывала нечто искусственное, лоснящееся словно чёрное машинное масло море. Девушка присмотрелась. Нечто странное в этой жуткой картине привлекло её внимание. Оказалось, эти капли, попадая на почву, тут же начинали растворять её словно кислота разъедает то, на что попадает. Эти жуткие нечто поглощали в себе всё, к чему прикасались и всё, на что натыкались. С каждой секундой всё больше и больше новых капель опускались на землю с небес. Василиса взглянула ввысь. Огромная тень накрывала мир словно необъятная грозовая туча пришла с юга и грозит всем живущим бурей. А капли всё продолжали и продолжали падать.

Земля растворялась в необыкновенном, окутавшем её мареве. Нечто необычное словно огромная живая масса вокруг покрывало всё. И в этой жуткой субстанции растворялся как снег под палящим солнцем, таял наш родной мир. Субстанция пожирала планету, впитывала в себя всё, из чего состояла земля. Все минералы, соединения, вещества. Она растворяла жизнь и пожирала смерть, забирала себе всё до мельчайшей крупицы, до последней молекулы. Забирала то, что ей никогда не принадлежало. И это не могло не ввергнуть девушку в отчаяние.

Василиса ахнула. Она вдруг осознала весь безысходно окутавший её ужас. А главное, что она почувствовала всем сердцем, всей душой — была сжирающая слабостью беспомощность вкупе с безысходным отчаянием!

Горькие слёзы хлынули из глаз Василисы. Она смотрела на весь этот ужасающий, неподвластный осознанию кошмар и вдруг в глубине души вспыхнуло совершенно новое, ранее неведомое чувство. Это было чувство истинной утраты. Василисе вдруг открылось, что она видит не сон, а реальную картину грядущего будущего. Конец её родного мира. Она вдруг поняла, что видит реальность, которую уже ни изменить, ни отодвинуть и ни исправить. Это был глобальный, неизбежный конец жизни.

Сквозь слёзы прямо перед ней в ярком мареве ужаса вдруг вспыхнула реальная и отчётливая картина. Девушка смотрела на отражение, появившееся перед ней словно в зеркале. Там был дом, из которого она вышла. Снаружи он казался ещё более величественным, чем изнутри. Огромные брёвна, аккуратно сложенные в сруб, образовывали строение старинного здания. Но, несмотря на то что дом был древним, он нисколько не покосился, наоборот, выглядел словно только построенный. Крыша дома была покрыта соломой, из большой белой трубы валил дым. Возле крыльца стояла она сама. Вот только её страшная худоба прошла, а на голове, растрёпанные ветром метались длинные практически до пояса волосы, подвязанные на лбу плетёной верёвочкой. Одето отражение Василисы было в длинный белый сарафан, опоясанный кушаком и украшенный узорной вышивкой. Отражение, а это действительно было отражение Василисы и в этом у девушки не осталось никаких сомнений, опиралось на красивое резное коромысло, а возле ног стояли два больших деревянных ведра, наполненных чистой колодезной водой. Отражение пристально смотрело на Василису своими чистыми словно у младенца глазами и в этом взгляде девушка не увидела ни капли страха.

— Взгляни на всё это, — произнесла своим сладким голосом девушка-отражение. В этот миг соломенная крыша дома вспыхнула и занялась яростным пламенем. — Это то, что произойдёт с вашим миром. Это конец, который вы уже не в силах предотвратить, — глаза отражения немного сузились, словно вычисляя реакцию на сказанные слова. — Ты понимаешь, что я говорю? — Девушка едва заметно кивнула и, вытирая кулаком предательские слёзы, медленно двинулась навстречу своему видению. — Те, кто придут сюда, не нуждаются в злобе. Они сами есть зло. Им не нужны мотивы, ибо это их истинная суть — убивать и пожирать. Те, кто придут, не будут ждать, с ними нельзя договориться, их нельзя разжалобить, они не внемлят слову плохому или хорошему. Они есть часть жизни, ибо жизнь в их понимании не существует. Они погубят ваш мир так же, как погубили сотни и сотни других и погубят ещё много после вас.